– Э-э-э… Простите великодушно, но не могли бы вы мне напомнить, о чём именно идёт речь? Конечно, мне известно, что вы крупнейший физик-теоретик страны и, пожалуй, всего мира, что вы являетесь создателем единой теории поля, и что ваша теория, в некотором смысле, переворачивает все наши представления о Мироздании. Не поймите меня превратно, но уточните, пожалуйста, в чём суть вашего проекта? Два года – большой срок, и годы эти у меня были наполнены массой дел, каждое из которых требовало к себе внимания.
Мэтр Сенао Тариа беззастенчиво лгал. Он отлично помнил, о чём они говорили два года назад, и в чём заключается «суть проекта» – замысел был выдвинут никем иным, как им самим. Однако мэтр Сенао Тариа хотел лишний раз подчеркнуть свою значимость, а заодно и отвлечь сломленного горем старика от тягостных мыслей: для истинного учёного, каким был трудован Аримаи Танаодо, любимая работа – это и панацея, и смысл жизни.
– Как вам, надеюсь, известно, – начал Танаодо, – я выдвинул понятие «ментальное поле» и сумел нащупать его следы, переведя таким образом это понятие из умозрительной области в область физических экспериментов. Ментальное поле существует, это не фикция. Свойства его загадочны – например, это поле ничем не экранируется. И это поле неразрывно связано с человеческим разумом, причём неясно даже, что здесь первично, а что вторично. Можно сказать так: ментальное поле – это субстанция разума или, если угодно, средоточие души. А что касается практического применения этого открытия – ментальным полем можно лечить психические расстройства, можно корректировать структуру личности, можно даже продлять срок жизни человека. Но можно и убивать, и вот это-то вас и заинтересовало.
– Это не совсем так, – возразил Тариа. – Да, теперь я вспомнил наш разговор. Меня интересовало не убийство как таковое, а изъятие «жизненной силы» – термин это, конечно, не научный, зато простой и понятный, – и её дальнейшей использование… в определённых целях. А убийство – это побочное явление: неизбежное.
– Изъятие «жизненной силы»? – Танаодо на секунду задумался. – Да, это определение довольно точно отображает суть процесса. Есть ментальное поле мира, и есть поле каждого отдельного человека, и поля эти взаимодействуют, перетекая одно в другое. А техническая сторона вопроса проста. У меня были сведения о разработках континенталов – отрывочные, поскольку всё это глубоко засекречено, – и я кое-что понял. Их гипнотические башни – это генераторы ментального поля, привносящие стороннее воздействие на человеческий разум. Но любое – почти любое – техническое устройство обратимо: генератор может работать в двигательном режиме, эмиттер может стать ресивером, а передающая антенна – приёмной. И если возможно создать генератор поля – а судя по всему, континенталам это удалось, – то можно создать и «насос», и даже комбинированную установку. А дальше – дальше можно лечить людей, ведь все болезни, в конечном счёте, а также старение обусловлены дефицитом этой самой «жизненной силы». Да, «жизненной силы», – должен сказать, что определение ваше весьма удачное. Во всей этой радужной картине есть только один изъян: для того, чтобы кто-то жил, кто-то должен умереть. Такая этическая коллизия для меня неприемлема – была неприемлема, – и только поэтому два года назад я отказался от вашего предложения.
– Вы сказали «была неприемлема»? – вкрадчиво заметил Утончённый. – С тех пор что-то изменилось?
– Изменилось, – глухо ответил учёный и сгорбился, словно на плечи ему опустилась неподъёмная тяжесть. – Моя дочь… Она умерла – погибла, да, а я не смог её спасти…
– Простите меня, – скорбно произнёс Утончённый, – я не знал об этом.
Мэтр Сенао Тариа снова беззастенчиво лгал. Учёный трудован Аримаи Танаодо был для него слишком важен, и поэтому вся жизнь физика и его ближнего окружения находилась под неусыпным надзором – поминутно. Мэтр Сенао Тариа знал, что Натаи Танаодо со своим женихом собирается побывать на Окраинных Островах, и знал точно, где и когда они будут. Мэтр Сенао Тариа знал не только о том, что дочь Аримаи Танаодо погибла: она знал, как она погибла – во всех подробностях, – и ему были известны все обстоятельства её гибели. Но мэтр Сенао Тариа не счёл нужным сообщать об этом безутешному отцу…
– Её убили гниловатые, – голос Аримаи дрогнул, – изнасиловали и убили. И теперь я знаю, кто станет подопытными рыбками для моих экспериментов с «насосом» ментального поля. Я ошибался, считая гниловатых людьми – они не люди. И если миллионы гниловатых умрут ради того, чтобы выздоровел всего лишь один больной ребёнок, это уже будет благом. Гнойная сыпь Внешних Островов – это короста на теле нашей страны, огромное гетто, где гниловатые реализуют все свои дурные наклонности. Эта погань должна быть уничтожена, и это тоже лечение.
Утончённый молча слушал, давая серединнику выговориться.
– Наша концепция «защитного слоя», – продолжал Аримаи, – каковым якобы является Внешний Круг, порочна. Мы выпустили на пустырь за забором нашего благоустроенного дома стаю бездомных собак, полагая, что они защитят наш дом от воров. Да, эти собаки набросятся на любого, кто попытается подойти к забору, но если они найдут в заборе дыру, они точно так же кинутся и на нас. Что, собственно, и произошло… Настоящие сторожевые собаки преданы своему хозяину, они умрут за него, не говоря уже о том, что они никогда не причинят ему вред. И хозяин о них заботится, а не ограничивается тем, что швыряет за забор обглоданную кость – жрите. А бешеные псы – их надо отстреливать, чтобы они не грызли людей. И я буду их отстреливать, чтобы такие трагедии в будущем никогда не повторялись, и буду изымать из их черепов субстанцию разума, которой найдётся лучшее применение.
– Я скорблю вместе с вами, дорогой Аримаи, – с рассчитанной проникновенностью проговорил Утончённый. – И я рад буду обеспечить вас всем необходимым и создать вам все условия для работы. У вас есть какие-то особые пожелания?
– Мне хотелось бы ознакомиться с разработками континенталов – описания, чертежи, а лучше всего – готовое изделие, рабочий образец генератора ментального поля. Я понимаю, что это очень сложно, особенно сейчас, когда мы находимся накануне большой войны, но это сэкономило бы нам время и силы. Лучше воспользоваться результатом – если есть такая возможность, – чем заново повторять кем-то уже сделанное.
– Да, это непросто, – согласился мэтр, – но не невозможно. Что же касается войны – надеюсь, нам удастся её избежать.
* * *
Келья Уединения – каменный мешок, облицованный изнутри мраморными плитами, – врезана в тело храмовой пирамиды. Здесь нет окон – свет рождают лампы, скрытые под потолком, – а тяжёлая дверь так тщательно пригнана, что сливается со стеной и составляет с ней единое целое. С поверхности сюда не долетает ни один звук – служение богам не терпит суеты, и ничто не должно отвлекать неофитов и напоминать им о суетности внешнего мира. В кельях Уединения желающие приобщиться к древней мудрости и принять благосклонность Владыки Глубин встречаются со жрецами и ведут с ними долгие беседы, и содержание этих бесед никогда не становится достоянием чужих ушей: кесарю – кесарево, а богу – богово.
