Ознакомительная версия.
— Это не так далеко, как ты думаешь! — улыбнулась она. — Подожди, я только оденусь.
С этими словами она прошла в другую комнату, и я услышал: «Михаил, ты тоже одевайся!» Когда я уже собрался в дорогу, она появилась в голубом платье, которое очень шло к её синим, как чистое небо, глазам. Она была изумительна в эту минуту! Я замер с открытым ртом.
— Это нам не пригодится, — показала она глазами на приготовленную мной дорожную сумку с вещами. Спорить я не стал.
— Возьми меня за руку, — приказала она.
Я подчинился.
— Теперь закрой глаза и повтори три раза мысленно название города — Владивосток.
Я так и сделал. И ничего не почувствовал.
— Открой глаза! — услышал я вначале её голос, а затем шум проезжающих машин…
Город пах морем. Мы стояли на одном из холмов Владивостока. Перед нами открывалась бухта Золотой Рог с чётко вырисовывающимися на фоне морской воды силуэтами кораблей и парящими над ними чайками. В розовом вечернем мареве редкие рваные облака медленно плыли по небу на запад над приморским городом — над крышами его домов, над набережной, над пляжем за железнодорожной насыпью, над берегом, который бледной жёлтой полосой тянулся влево от спускающейся к морю улицы. Облака уплывали туда, где виднелись в отдалении стрелы подъёмных кранов. Там одноэтажные портовые сооружения переходили в длинный бетонный мол. За пляжем, за молом, за островами лежала до самого горизонта серо-синяя равнина моря. У меня перехватило дух — Владивосток! Это был не сон! Почувствовав моё волнение, она, не отпуская мою руку, тихо шепнула на ухо:
— Миша, это не должно тебя удивлять. У нас такие перемещения — обычное дело. Когда-нибудь и ваша цивилизация дорастёт до подобного…
Мы, не торопясь, гуляли по вечернему городу, читая названия улиц: Пушкинская, Светланская, Шкипера Гека, Корабельная набережная, и прохожие, глядя на нас, оборачивались. От их любопытных взглядов мне было немного не по себе: я не привык к подобному вниманию. А моя спутница шла и улыбалась.
— Ты говорила, что многие не могут видеть тебя? — удивился я. — Но, похоже, что видят все!
— Если я хочу этого, то меня видят, — подмигнула она, как озорная девчонка.
Я предложил зайти в магазин, чтобы купить что-нибудь в подарок для жены моего друга и его детей. Она согласилась. Тут я вспомнил, что в моём кошельке не так уж много денег, но, к своему удивлению, обнаружил там целую пачку крупных купюр. В полной растерянности я посмотрел на свою благодетельницу, пытаясь протестовать, но она снова подмигнула мне:
— Миша, в моём мире ваши деньги не понадобятся!
Мы ходили по этажам центрального универмага, как по музею, и рассматривали всё, что там лежало на прилавках. Ей было интересно всё. Наконец, накупив подарков, мы вышли на улицу, когда было уже совсем темно.
Адрес друга я почему-то помнил наизусть. На такси мы подъехали прямо к дому.
Уже в лифте я снова попытался завести разговор на тему, которая явно не нравилась моей подруге.
— Может, всё-таки скажешь, как тебя зовут? Как мне называть тебя при друзьях? — я хотел что-нибудь вытянуть из неё.
— Придумай сам какое-нибудь имя, — предложила она.
— Аэлита! — воскликнул я, вспомнив прочитанный ещё в детстве фантастический рассказ Алексея Толстого.
— Очень простое решение, но если тебе нравится, пусть будет Аэлита, — пожала плечами самая дорогая на свете женщина.
Друг детства Андрей был обрадован моему неожиданному появлению и удивлён дорогими подарками, которые мы принесли с собой. Ещё больше он и его жена были поражены моей спутницей и её необычным именем. Весь вечер они украдкой рассматривали гостью. Сын Андрея, четырёхлетний Денис, не сходил с колен моей подруги, а шестимесячная дочь, начав плакать, сразу же успокоилась, как только Аэлита взяла её на руки. Дети, как и я, чувствовали себя уютно возле гостьи и вели себя на редкость послушно.
Когда после ужина мы с Андреем вышли на балкон, оставив женщин на кухне, друг воскликнул:
— Мишка, где находят таких принцесс?!
На что я ответил правду:
— Она сама меня нашла.
— Врёшь! — не поверил Андрей.
Как ни уговаривали нас друзья остаться у них на ночь, нам нужно было возвращаться. Так решила Аэлита.
— Ну, ты доволен? — спросила меня моя спутница, когда мы стояли на знакомом холме Владивостока и смотрели на ночную светящуюся огнями бухту.
— Спасибо! — восхищенно воскликнул я.
— Возьми меня за руку, мы — возвращаемся…
Хотя она не сообщала мне даты своего отлёта, я всё острее ощущал близость неминуемого расставания. Часто, остановив на мне свой взгляд, она вдруг надолго замолкала, думая о чём-то. Её глаза при этом становились чужими, будто покрывались корочкой льда. Или просто, застыв у окна, Аэлита долго молчала, глядя вдаль. Казалось, что в этот момент она не слушает меня. Но она слушала. И стоило мне о чём-либо спросить, девушка переводила на меня взгляд своих больших красивых холодных глаз. И они теплели. Я чувствовал, что больше и больше нравлюсь ей. Но между нами лежала Вечность…
Она почему-то не хотела, чтобы я знал её настоящее имя. Она объясняла, что все миры строятся по одним и тем же законам. И что она может попасть в зависимость. И всё это из-за того, что я был с ней, стал её мужчиной. Понимаете? И теперь, когда мне будет трудно, я смогу даже через барьер миров подпитываться её энергией, сам того не желая. Но если при этом я произнесу её имя, то моё воздействие станет направленным, а её зависимость от меня — более сильной. Ещё она просила, чтобы я не брал и не оставлял у себя ничего из её вещей. Кстати, откуда она их доставала и куда складывала, до сих пор для меня загадка. Аэлита пришла ко мне в одном обтягивающем костюме, а каждый день надевала разные наряды.
На четвёртый день утром в ванной я обнаружил на своей щётке для волос один белый длинный волос. Я взял его в руки и представил, как Аэлита причёсывалась перед зеркалом. В этот момент она без стука открыла дверь и попросила отдать волос. Я хотел перевести всё в шутку, немного поиграть, но по глазам девушки понял, что для неё это серьёзно. И отдал.
Ночью, когда мы занимались любовью, я всё-таки попытался вырвать у неё один волосок, и Аэлита почувствовала это. В мгновение она сбросила меня с себя и, яростно закричав, замахнулась, чтобы дать пощечину… Я испугался. Таких злых глаз я ещё не видел никогда. К постели меня придавила неимоверная сила, будто сверху положили бетонную плиту. Я не мог дышать. И испугался ещё больше. В последний момент она сдержалась. Легла на кровать и отвернулась. Тяжесть отступила.
Я вымаливал прощения, но ничего не действовало — она больше не проронила ни слова. Лёжа с открытыми глазами, я долго не мог заснуть. И когда, казалось, уже задремал, услышал на кухне мужской голос:
Ознакомительная версия.
