На площади, недалеко от врытого в землю столба, развели костер, посадили Сандру на землю, сами расселись вокруг.
Я вам покажу — суд! Я из вашего суда такой спектакль сделаю, вы еще… еще… — дальше она не додумала. Было страшно.
Пришел злой, невыспавшийся Умник, хмуро глянул на девушку.
— Что она на этот раз натворила?
Играй, музыкант…
— Я ничего плохого не делала, — сказала Сандра.
— Не делала? Оружие на землю!
Сандра положила меч, сняла со спины арбалет, колчан со стрелами. Отстегнула от пояса нож. Чьи-то руки руки начали ее обыскивать. Пока шарили по одежде, она стояла неподвижно, разведя руки в стороны. Когда обыск кончился, наклонилась, вытащила из-за голенищ два ножа и положила в кучу. Раздался смех.
— Тихо! — скомандовал Умник. — Что она натворила?
Ему рассказали. Умник задумался.
— Она хотела убежать?
— Нет, — ответили многие голоса.
— Тут два поступка. Тому, кто отвернул завра, полагается награда. А рабыне, которая ночью вышла из дома, да еще с оружием, полагается наказание. Ты что скажешь? — обратился он к Сандре.
— Я все правильно делала. Хозяин приказал мне дом охранять. Он не говорил, что нельзя оружие ночью носить. Он говорил, что нельзя его оружие трогать, а это, — Сандра подняла арбалет, — это я сама сделала.
Тут она увидела, что ложе арбалета расколото. Оно треснуло, когда девушка упала на него спиной с лошади. Сандра села на землю и заплакала, прижимая приклад к груди.
— Что еще? — спросил Умник.
— Сломался, — Сандра протянула ему арбалет, размазывая слезы по лицу. — Я его целый день делала.
Арбалет пустили по рукам.
— Да, его теперь только выкинуть, — посочувствовал кто-то. — На него что, завр наступил?
— Нет, это я на него упала, всхлипнула девушка. — Я не знала, что мой лошак завров боится. Я торопилась, седло не надела. А он на дыбы. — Сандра увидела, что завладела всеобщим вниманием, и начала рассказывать все с самого начала, с того момента, как проснулась от тревожного сигнала. Мужчины слушали, затаив дыхание. Они все там были, все видели своими глазами, но в рассказе события становились весомее и важнее. Тот, о котором упоминала Сандра, гордо оглядывал окружающих и подтверждал, что все так и было.
Кузнец протолкался из задних рядов, сел рядом с Сандрой, принялся изучать заточку ножей и клинка, недовольно хмурясь и качая головой. Сандра взяла его за локоть.
— Не ругай меня, пожалуйста. Я сама знаю, что затачивать не умею. Меня никто не учил.
— Приходи завтра в кузню, посмотрим, что можно сделать.
— Как же я приду? Меня же судят, — напомнила ему на ухо Сандра. Кузнец задумался.
— Мужики, я, это, я вот что решил. Девка глупая, но храбрая. Поэтому ее наказывать не будем.
— Правильно говоришь, Завер! — поддержал Крот. Собрание одобрительно загудело.
— Итак, наказывать не будем, — подвел итог Умник, — а награждать?
Все задумались.
— Зачем бабе — баба? спросил кто-то.
— Разрешите мне оружие носить, — попросила Сандра.
Разгорелся спор. Пока спорили, Сандра сбегала домой, отнесла меч и ножи, постанывая от тяжести, принесла четырехведерный боченок вина из подвала и ковшик. Спор быстро закончился в пользу Сандры, так как взгляды устремились на боченок. Пустили ковш по кругу.
— С тебя Скар за этот боченок голову снимет, — шепнул ей на ухо Умник.
— Снимет. И за боченок, и за лошака, и за все остальное, — согласилась девушка. — Ой, боюсь…
— А много за тобой грехов накопилось?
Сандра полоснула ребром ладони по шее и доверчиво улыбнулась.
Гулянка пошла по накатанной программе. Кто-то принес кружки, копченое мясо, соленые овощи непонятного вида, но вкусные и возбуждающие жажду. Потом появился второй боченок. Сандра рассказывала анекдоты, мужики пели и пили. Девушка тоже подставляла свою кружку наравне со всеми и выливала вино на землю, если это удавалось сделать незаметно. Удавалось редко. Голоса гудели, уже никто никого не слушал, но всем было интересно и весело.
Гуляю по берегу речки с одним из членов комиссии. Приблизительно по тому месту, где познакомился с Кенти. Дорожки нет. Здесь поляну окаймляет лес с подлеском, там — ухоженный английский парк. Но что поразительно — скамеечка у воды на том же самом месте. Есть на свете вещи, которым не страшны ни годы, ни пространства.
— Что за мелодию вы напеваете?
— Третий концерт Дебюсси, — машинально отвечаю я, потом задумываюсь. А может, и не третий. Может, и не Дебюсси.
— Сэр Джафар — так можно вас называть?
— Да-да, конечно. — Какие манеры, какой тон. Мысленно примеряю на себя фрак, белую манишку и галстук-бабочку.
— Сэр Джафар, скажите, сколько вам лет?
— Вы, видимо, знакомы с моим досье.
— Да, но в нем есть пробелы. Ничего не известно почти о двадцати годах вашей жизни. Я имею в виду ваши первые годы жизни как дракона.
— Мне тоже о них ничего не известно. Иногда, под утро бродят какие-то отрывочные воспоминания. О джунглях на океанском берегу, белоснежных горных вершинах. Ничего не могу отчетливо вспомнить. И не пытаюсь. Скорее, наоборот. Так что отчетливо помню только 45 лет своего существования. Это и человеческие годы, и драконьи.
— Понимаю. Вы являетесь главой специальной экспедиции по изучению планеты Сэконд, куда эмигрировали наши предки.
Ага, начинаются вопросы с подковыками. Политику отдаю, как договаривались, Анне.
— Номинально, чисто номинально. Мои интересы — академические. Единая теория пространства-времени. Лет десять-пятнадцать интенсивной работы, и я выведу наши знания о мире на принципиально новый уровень. В ближайшее время собираюсь начать строительство лаборатории в дальнем космосе. Понимаете, эти эксперименты не всегда безопасны…
— Да, я в курсе. Но мне кажется, вы уходите от ответа.
Прогоняю через себя быструю волну полярных эмоций. Спектакль должен быть интересен для зрителя. И должен оставлять место для фантазии.
— Видите-ли, есть еще одна причина. Я неудачник. Случайно застрял в вашем мире, допустил множество ошибок, попал под удар электротока, потерял память, приобрел дурную манеру транслировать в эфир эмоции. Я бы не хотел, чтоб мои ошибки отражались на судьбе экспедиции.
— Но одиннадцать лет назад вы совершили настоящую революцию на нашей планете. Изменили политический курс.
Внимание! осторожно! Напускаю на себя стыдливость.
— Не надо приписывать мне чужие заслуги. Я когда-то интересовался вашей историей. Программу форсированного развития вы разработали за много веков до моего появления. Исторический момент назрел. (Враки. Расчеты Коры говорят о другом.) Нужен был только слабый толчок. (Ха. Ха-ха.) Катализатор. Им стала Анна. Меня в тот момент интересовали совсем другие вопросы — кто я, откуда, что делаю в вашем мире.
