- Чем могу служить? - учтиво спросил Пьим, вытирая руки о свой передник.
- Большую кружку эля, да похолоднее, да побыстрее, я очень спешу! - резко сказал незнакомец.
Получив своё и расплатившись, чужак жадно выпил все до дна, утерся рукой, и, переведя дух, спросил:
- У тебя есть свежая лошадь, трактирщик?
- Да, господин! Мне распорядиться, чтобы её оседлали для вас?
- Да, и чем скорее, тем лучше!
Пока на заднем дворе заведения шли необходимые приготовления, незнакомец ожидал, всё так же стоя у прилавка.
- Какие-то неприятности, господин? - полюбопытствовал Пьим, желая развлечь собеседника разговором.
Черноволосый и бородатый чужак лишь сердито сверкнул глазами из-под густых бровей. Пьим понял, что лучше помалкивать.
Через некоторое время вошел конюх и сказал, что лошадь готова. Незнакомец быстро отсыпал из кошеля несколько серебряных монет и спешно удалился.
Когда топот копыт затих, Пьим переглянулся со своими помощниками и, удивленно разводя руки в стороны, сказал:
- Странный человек! И злющий, как сто демонов, мда, как мне показалось!
Это же время, королевская дорога где-то недалеко от границ Ольвии.
… Одинокое поселение из трех-четырех неказистых домишек приросло к дороге, как гриб-паразит к стволу дерева. Несмотря на свою захудалость и безымянность, тут имелось питейное заведение для проезжающих, в котором подавались нехитрые закуски и медовая брага. Питьё это было не особенное, хотя имелось оно в больших количествах. На удивление, в этот день и именно в этот час здесь было довольно людно. Артель плотников гуляла по возвращении с работы, за которую получила неплохие деньги. Компания бродячих музыкантов жалась к очагу, как стайка пичуг, охваченных морозом. Несколько ремесленников со своими инструментами для мелкого ремонта всего, что только можно сделать из дерева и металла и прочая разношёрстная публика. И в правду, погода была неважная - еще вчера вечером начался унылый затяжной дождь, который к утру стал противной холодной моросью, которая, как мелкая пыль, норовила забиться во все поры. Шум пьющих и гуляющих, теплый дым трубок, треск горящих поленьев, плеск браги, наливаемой из бочки, и звуки тихой музыки со скамьи возле огня…
Дверь широко распахнулась - внутрь заведения вошел шарган в одежде южного покроя. "Кха-а-а!" - громко чихнул он, тряся ручищами в попытке избавиться от дождевых капель и фыркая по-собачьи. Все сидевшие за столами и сам хозяин застыли из-за неожиданного появления такого гостя. В помещении воцарилась глубокая тишина. Шарган выпрямился и замотал головой из стороны в сторону - его волосы, заплетенные в тонкие косички, разлетелись веером, рассыпая кругом брызги. Чтобы просохнуть еще больше, шарган несколько раз провел ладонями по голове, выжимая воду. Затем он огляделся и пошел прямо к прилавку. Никто по прежнему не издал ни звука. Сняв с широкого пояса кошелек и высыпав несколько монет на прилавок, гость сказал хрипловатым голосом хозяину:
- Мне три кружки горячего анталейна, хозяин! Дай мне еще свинины, я вижу, она жариться у тебя на вертелах! И еще - пошли слугу, пусть заведет под крышу моего коня, напоит, накормит и укроет его попоной. Пусть он будет поаккуратнее - не люблю, когда что-либо пропадает из дорожных сумок!
Эти слова обычного проезжего странника, пусть и из уст шаргана, несколько успокоили людей - всё опять пошло своим чередом. Хозяин кивнул и, посуетившись некоторое время у котла, стоявшего на углях, подал требуемое. Затем он сделал все нужные распоряжения троим своим помощникам по поводу шарганской лошади. Гость тем времен сел на свободное место в дальнем углу. Две служанки принесли масляный светильник, поскольку из-за мороси в помещении было сумеречно, и две тарелки с курящимися кусками жаркого. Шарган тут же приступил к еде, пользуясь собственным ножом.
Из-за одного из столов у противоположной стены встал какой-то человек в кургузом кафтане из плотной ткани, подпоясанный шелковым зеленым кушаком, но - с расстегнутым воротом. Он пошел к тому месту, где сидел шарган, нетвёрдой походкой и продолжая держать в левой руке недопитую кружку браги. Дойдя до места, он грузно опустился на скамью напротив гостя. Отпив пару глотков из кружки, человек в кафтане долго осоловело вглядывался в шаргана, а затем, наклонив свою голову поближе к шарганской, заговорил почти шепотом:
- А я тебя знаю!
- И что мне с того?! - ответил шарган, пристально глядя на нежданного собеседника.
- А то, что я уже очень долго ищу именно тебя! Да, да, я мотаюсь по городам и весям только для того, чтобы, наконец, увидеть твою рожу, Убо!
Не успел человек договорить, как шарган схватил его голову левой рукой за затылок и прижал лицом к столешнице.
- Вот что, пьяный слизняк! Следи за своим языком! Или окажешься в щели, в полу, забитым между досок, как пакля! - раздраженно и глухо заворчал шарган на ухо своему "собеседнику".
- Отпусти, громила, я только посредник, а тебе послание от Северного братства! - сдавленно взмолился выпивоха в кафтане.
Шарган отпустил собеседника. Когда оба чуть успокоились, незнакомец в кафтане заговорил в полголоса:
- Ребята из братства хорошо тебя описали, я сразу понял, что это именно ты!
- Говори яснее, зачем я тебе, а то мне скоро наскучит этот твой бред!
- Хорошо, хорошо, не надо так горячиться! - человек в кафтане одним большим глотком покончил с содержимым своей кружки и, утеревшись правой ладонью, продолжил. - А вот еще одно напоминание тебе, это ты должен обязательно вспомнить! - С этими словами говоривший вытащил из правого бокового кармана своего кафтана деревянный плоский кружок. На белёсой древесине весьма грубо было вырезано, а потом выжжено изображение летящей птицы.
- Говори! - сказал шарган спокойно, но твердо.
- Ребята узнали, что ты стал именовать себя рангаром!
- Я и есть рангар, самый что ни на есть настоящий!
- Ладно, ладно, я лишь говорю о том, что стало известно! Так вот, случилось нечто очень неприятное! Лихой Сигурд отыскал на северном побережье прекрасную бухту, подходящую для стоянки наших боевых дракаров. Братство помогло ему поставить там поселение, которое и стало жить за счёт "даров моря".
- Разбоя и грабежа, хочешь сказать!
- Называй, как хочешь, но там всё было хорошо! Никто не стал бы в здравом уме разорять прибрежных торговцев полностью. Так, три-четыре, ну, самое большее, пять торговых кораблей в год, и это - без лишних жертв и кровопролития! Можно сказать, братство сделало невозможными войны в северных морях, потому что любой крупный флот мог бы нам помешать!
