— Ладно, — сказал Олег. — Повезло — значит, повезло. Что с другими больными? Кроме этого, других несчастных случаев не было?
— Не было, — ответил Михаил Григорьевич. Но голос его прозвучал как-то неуверенно.
— Что такое? — спросил Олег. — Проблемы какие-то?
— Да так, — пожал плечами Михаил Григорьевич. — Ничего страшного, просто неприятно. У одного пациента жена оказалась неадекватная. Пробила себе постоянный пропуск к больному, мы обычно стараемся капельницы ставить без родственников…
— Капельницы?
— Мы препарат в капельницах вводим. По идее, так он должен лучше действовать, можно дозировку уменьшить… Короче, жена пациента увидела, что ему ставят капельницу, стала расспрашивать, что да как, а Маришка, это медсестра наша, сдуру брякнула про новый экспериментальный препарат.
— Погодите, — остановил его Олег. — Так сестры уже знают?
Михаил Григорьевич виновато развел руками.
— Шила в мешке не утаишь, — сказал он. — Опытные сестры разбираются в онкологии не хуже иных врачей, безнадежного больного опознают с первого взгляда. А у нас уже одиннадцать безнадежных резко пошли на поправку. Естественно, сестры начали приглядываться.
— Понятно, — сказал Олег. — Ладно, бог с ними, с сестрами, вы правы, шила в мешке не утаишь. На этой неделе оформим патент, потом начнем Минздрав окучивать, если все нормально пойдет, можно будет вообще ничего не скрывать, наоборот, рекламу будем делать. А у этого больного, у которого жена такая умная, лечение нормально проходит? Осложнений пока не было?
Михаил Григорьевич сделал странное движение, как будто хотел перекреститься, но передумал.
— Пока нормально, — сказал он. — Критические дни будут завтра-послезавтра. Ну, не в том смысле критические…
Посмеялись. Вдруг Михаил Григорьевич резко помрачнел, Олег обернулся и увидел, что к ним приближается немолодая полная женщина, на лице которой под толстым слоем косметики угадывалась злая решимость.
— Михаил Григорьевич, нам нужно поговорить, — заявила она.
— Это она? — спросил Олег. Михаил Григорьевич кивнул.
— Давайте поговорим, — сказал Олег. — Пойдемте куда-нибудь присядем.
— Вы главврач? — спросила женщина.
— Нет, — ответил Олег. — Я пациент. У меня был рак поджелудочной железы четвертой стадии с множественными метастазами в печени. Михаил Григорьевич меня вылечил экспериментальным лекарством.
Глаза женщины расширились, рот приоткрылся.
— Так это правда? — спросила она.
— Правда, — кивнул Олег. — Скорее всего, через месяц ваш муж будет жив и здоров. Если препарат успеет подействовать.
Женщина бросила испуганный взгляд на Михаила Григорьевича.
— Понимаете, — начал тот, — мы, онкологи, стараемся не называть сроков, сколько какому пациенту осталось жить. На поздних стадиях смерть может наступить в любой момент, откроется кровотечение из опухоли, и всё. Но это маловероятно, ваш муж, скорее всего, выздоровеет.
Женщина задумалась.
— У меня соседка есть… — начала она. Михаил Григорьевич остановил ее движением руки.
— Давайте подождем, — сказал он, — посмотрим, как у вашего мужа пойдет лечение. К тому же официальные клинические испытания еще не начались, пока идет только нулевая фаза. Лишняя реклама сейчас только навредит делу.
— Нам с вашим мужем повезло, — добавил Олег. — Когда лекарство пойдет в продажу, оно будет стоить колоссальных денег, миллион за дозу как минимум.
— Пойдемте, Олег Дмитриевич, — сказал Михаил Григорьевич. — Посмотрим, как у вас организм восстанавливается.
Они вошли в кабинет, Михаил Григорьевич запер дверь на ключ и тяжело вздохнул.
— Может, не стоило рубить правду-матку? — спросил он.
— По-моему, стоило, — ответил Олег. — Один мой друг любит говорить: «Не знаешь, что сказать, — говори правду». Не волнуйтесь, нам с вами ничего не грозит. Ну, допустим, умрет ее муж, ну, пойдет она ругаться к главврачу. Ну, скажете ему правду. Все равно одиннадцать чудесно спасенных в мешке не спрячешь, слухи быстро разойдутся. Сестры ваши, опять же… А скоро будет двадцать один спасенный, вот, у меня еще десять доз.
— Отлично, — сказал Михаил Григорьевич и вдруг хихикнул. — Так, глядишь, безнадежные больные скоро кончатся.
Открыл сейф и убрал туда баночку с белым порошком, которую дал ему Олег. Хорошо, что Михаил Григорьевич — заведующий отделением, у него есть личный кабинет и сейф. Если бы Олега лечил обычный врач… да нет, никаких проблем, пришлось бы только посвятить в суть дела еще одного человека — заведующего отделением.
— И вот еще что, — сказал Михаил Григорьевич. — Тут пациенты благодарят…
Он вытащил из сейфа толстый бумажный конверт. Олег расхохотался.
— Не мелочитесь, Михаил Григорьевич, оставьте себе, — сказал он. — Я ведь не шутил, когда говорил про миллион за дозу.
Михаил Григорьевич пожал плечами и убрал конверт обратно в сейф.
Костя составил тарелки в раковину и сказал:
— Спасибо, очень вкусно было. Теперь смотаюсь на завод по-быстрому, и все, на сегодня дела закончены.
Он открыл холодильник и вытащил бутылочку с закваской для биореактора, на всякий случай он хранил ее дома. Вряд ли Денис начнет вредить в открытую, но лучше дополнительно подстраховаться.
— Возьми меня с собой, — попросила Инна. Костя не сразу понял, что она имеет в виду.
— На завод? — спросил он. — А зачем?
Инна пожала плечами.
— Ну так, — сказала она. — Хочется. Костя задумался.
— Даже не знаю, — сказал он. — Тебе пропуск нужен…
Инна нахмурилась.
— Не ври, — сказала она. — Ты там самый главный, просто скажешь, что я с тобой, и меня пропустят.
Костя мысленно выругался. Ему казалось, он давно привык, что Инна читает его мысли, но привыкнуть к этому невозможно. В самом деле, как жить с женщиной, которой физически нельзя соврать?
— А зачем тебе туда? — спросил Костя. — Там нет ничего интересного, там большое грязное помещение, в нем стоит большая закрытая ванна с бактериями, с одной стороны баки системы питания, с другой — линия сепарации и очистки. В систему заливают всякое дерьмо, а с другого конца высыпается белый порошок. Ну, то есть будет высыпаться, когда реактор выйдет на штатный режим.
— Я знаю, — сказала Инна. — Просто мне хочется там побывать, не знаю почему. А ты всегда понимаешь причины своих желаний?
Костя рассмеялся.
— Уела, — сказал он. — Хорошо, поехали. Но если тебя охрана не пустит…
Он осекся на полуслове. Как это не пустит? Обязательно пустит, уж свое-то желание Инна точно исполнит. Странно, они уже месяц вместе живут, а первое собственное желание появилось у Инны только сейчас, да еще такое странное…
