В самом деле, Фульк Эфринель и мисс Горация Блуэтт попрежнему заняты своими интимно-коммерческими разговорами. Пан Шао и доктор Тио Кин поразвлекли меня немного, и больше с них ничего не возьмешь. Супруги Катерна — всего лишь обыкновенные комедианты, и в моем спектакле не найдется для них подходящей роли. А Кинко… Кинко, на которого я больше всего надеялся… легко переехал границу, благополучно прибудет в Пекин и преспокойно женится на своей Зинке Клорк. Да, мне решительно не везет! Из покойного мандарина Иен Ау тоже ничего занятного не вытянешь. А между тем читатели «XX века» ждут от меня сенсаций!
Уж не взяться ли мне за немецкого барона! Нет! Он только смешон, а смешное граничит с глупостью, привилегией дураков, и потому не может быть интересной. Итак, возвращаюсь к прежней мысли: нужен главный герой, а шагов его до сих пор не слышно даже за кулисами. Больше медлить нельзя. Пора завязать более близкое знакомство с великолепным Фарускиаром, инкогнито которого раскрыто. И возможно, господин директор не будет теперь таким замкнутым. Мы как бы подведомственные ему лица, а он — мэр нашего городка на колесах и, как всякий мэр, должен помогать своим согражданам. Заручиться покровительством столь важного чиновника полезно и на тот случай, если бы обнаружился обман Кинко.
Покинув Кашгар, поезд идет с умеренной скоростью. На горизонте видны громадные массивы Памирского плоскогорья, а дальше, к юго-западу, проступают хребты Болора — кашгарского пояса с вершиной Тагармы, которая теряется в облаках.
Ума не приложу, как убить время. Майор Нольтиц никогда не бывал в этих местах, и я не могу больше делать записи под его диктовку. Доктора Тио Кина невозможно оторвать от книжки Корнаро, а Пан Шао, по-видимому, лучше знает Париж и Францию, чем Шанхай и Пекин. К тому же в Европу он ехал через Суэцкий канал, и восточный Туркестан знаком ему не больше Камчатки. Слов нет, он очень любезный и приятный собеседник, но на этот раз я предпочел бы поменьше любезности и побольше оригинальности.
Потому и приходится слоняться из вагона в вагон, торчать на площадках, вопрошать безмолвный горизонт, прислушиваться к разговорам пассажиров.
А вот и первый комик с субреткой о чем-то весело болтают. Подхожу поближе. Оказывается, они поют вполголоса.
«Люблю моих я индюшат… шат… шат», — заводит госпожа Катерна.
«А я люблю моих овец… вец… вец», — вторит комик, мастер на все руки, который в случае надобности берется и за баритональные партии.
Они, готовясь к выступлению в Шанхае, повторяли знаменитый дуэт Пипо и рыженькой Беттины. Счастливые шанхайцы! Они еще не знают «Маскотты»![85]
Рядом оживленно беседуют Фульк Эфринель и мисс Горация Блуэтт. Улавливаю конец диалога:
— Боюсь, что в Пекине вздорожали волосы, — говорит маклерша.
— А я опасаюсь, — отвечает маклер, — что понизились цены на зубы. Вот если бы разыгралась порядочная война, русские повыбивали бы челюсти китайцам…
Вы слышали что-нибудь подобное? Сражаться только для того, чтобы помочь американскому торговому дому «Стронг Бульбуль и К0» сбывать свои изделия!
Право, не знаю, что и предпринять. Время так медленно тянется, а ведь остается еще шесть дней пути! К черту Великую Трансазиатскую магистраль с ее однообразием! На линии Грейт — Трунк из Нью-Йорка в Сан-Франциско было бы куда больше развлечений. Там хоть индейцы иногда устраивают нападения на поезда, а перспектива быть скальпированным в дороге делает путешествие понастоящему колоритным.
Что это? Декламируют или читают псалмы? Из соседнего купе доносится монотонный речитатив:
«Нет такого человека, какое бы он ни занимал положение, который не мог бы себя оградить от чрезмерного потребления пищи и предотвратить боли, вызываемые переполнением желудка. Обильных яств особенно должны остерегаться государственные мужи, от которых зависят судьбы народов…»
Это доктор Тио Кин читает вслух отрывок из Корнаро, стараясь запомнить все его предписания. Что ж, пожалуй, и не следует пренебрегать советом благородного венецианца! Изложить бы его в телеграмме и послать совету министров! Быть может, государственные мужи будут вести себя скромнее на своих банкетах?
Сегодня после полудня мы переехали по деревянному мосту Яманыр. Эта узкая речка, стремительность которой возрастает при таянии снегов, низвергается с западных горных круч высотою по меньшей мере в двадцать пять тысяч английских футов.
Рельсовый путь иногда обступают густые заросли. По словам Попова, там водится немало тигров. Охотно верю ему, но мне ни разу не посчастливилось увидеть ни одного из хищников. А жаль! Полосатые звери могли бы внести некоторое разнообразие в наше путешествие. Вот была бы удача для репортера! Вообразите только, как выглядели бы на страницах «XX века» в разделе «Вести отовсюду» такие привлекательные титры:
Ужасная катастрофа… Нападение на поезд Великой Трансазиатской магистрали… У дары когтей и ружейные залпы… Пятьдесят жертв… Ребенок, съеденный на глазах у матери…
Так нет же! Туркестанские хищники не захотели доставить мне такого удовольствия. Я вправе их теперь презирать. Не тигры они, а безобидные кошки!
На этом участке пути были две остановки — на десять и пятнадцать минут — в Янги-Гиссаре и Кызыле, где дымят несколько доменных печей. Почва тут железистая, о чем говорит само название станции «Кызыл», то есть «Красный».
Местность здесь плодородная, земля хорошо возделана, особенно в восточных районах Кашгарии. Поля засеяны рожью, ячменем, просом, льном и даже рисом. Куда ни кинешь взгляд, стоят стеною могучие тополя, ивы и тутовые деревья; тянутся обширные пашни, орошаемые многочисленными каналами, и зеленые луга с разбросанными по ним стадами овец. Не будь на горизонте суровых Памирских гор, эта страна казалась бы не то Нормандией, не то Провансом. Правда, ее сильно опустошила война. В ту пору, когда Кашгария сражалась за свою независимость, ее земли были залиты потоками крови. Почва вдоль полотна усеяна могильными курганами, под которыми покоятся жертвы патриотизма. Но не для того я приехал в Центральную Азию, чтобы любоваться французскими пейзажами! Подавайте мне, черт возьми, что-нибудь новенькое, неожиданное, впечатляющее!
Так и не испытав никаких приключений, в четыре часа пополудни мы остановились на вокзале в Яркенде.
Хотя Яркенд не является официальной столицей восточного Туркестана, он, несомненно, самый крупный торговый центр этой провинции.
— Просто диву даешься: и здесь два смежных города! — говорю я майору Нольтицу.
