Она пожала плечами.
— Здесь я помочь ничем не могу. Мы исследовали работу органов восприятия физиологическими методами, и поисках луча света в темном царстве пытались выявить закономерности в еще до-либермановских учебниках. Некоторые из выводов были настолько позитивными, что мне удалось опровергнуть один из либермановских постулатов. Этот старик умер, так и не вырвавшись из своих заблуждений. Конструкты теории множеств прекрасно соответствуют тому, как на самой деле работает человеческий мозг. Я продолжила эксперименты, и постепенно возродились школы, которые сто лет назад практически прекратили свое существование как ошибочные — теперь же оказалось, что они верно описывают деятельность человеческого мозга. А некоторые имели и возможность предсказывать его работу. Эту теоретикомножественную психологию я и применила для того, чтобы трансформировать тебя и себя в другую личность, включая и возможность и обратной трансформации. Как видишь, это удалось! Видишь, Чарлз? Мы на пороге чего-то очень значительного!
— Когда работал этот Либерман?
— Не помню точно даты. Распад научных школ относился примерно к периоду деятельности Джона Дж. Фалькаро.
Это как раз совпадало. После Джона Дж. был Рафаэль, после него — Амадео Фалькаро, первый лидер Синдика во времена восстания. При Джоне Дж. люди наслаждались плодами добытой в бою свободы, набитые товарами склады опустошались, профсоюзные порядки были отброшены в сторону с огромней радостью, строители работали, доллар повысился до своих предельных ставок, в обращении находилось огромное количество денег. Это было восхитительное время, до сих пор вспоминаемое с гордостью — именно то время, когда сверхэнтузиасты восстали против пустой учености, радостно избавляясь от устаревшего образа мыслей и не слишком задумываясь о последствиях. Все это умерло.
Орсино поднялся. Едва чувствовавший дискомфорт становился все заметнее — катер уже довольно сильно подпрыгивал на волнах, впервые с момента их бегства.
— Погода ухудшается, — сказал он. — Нам и так до сих пор чертовски везло.
Чарлз подумал, но не сказал вслух, что гораздо более подозрительным является то, что нет никакого преследования. Хотя они не бросили бы огромные силы Североамериканского Военно-Морского Флота на поимку одной маленькой посудины, считая, что погода и океан сами с ней покончат.
— Я думала, что наш катер непотопляем.
— В определенном смысле — да. Лодка тоже непотопляема, наподобие бутылочной пробки. Но катер сделан из тысяч разных кусочков, подогнанных друг к другу самым тщательным образом. Протрясись он несколько часов на волнах, и эти кусочки разойдутся. Потонуть он не может, но не сможет и плыть, куда нам надо, потеряв управление. Мне остается только желать, чтобы у Синдика был свой флот на Атлантическом океане.
— Увы, — проговорила она, — единственный ближайший флот, какой я знаю, это корабли Крими, перевозящие руду через Озера, и, похоже, им нас не спасти.
Радар замигал, и они бросились к экрану.
— Что-то по курсу 273, на расстоянии около 8 миль, — сказал Орсино. — Это не погоня. У них не было причин обходить и встречать нас в лоб. — Он устремил взгляд на запад, и ему показалось, что он в этой серой мгле видит какую-то черную точку.
Ли Фалькаро поднесла к глазам бинокль и пожаловалась:
— Эта штука не работает!
— На такой подпрыгивающей и качающейся палубе они и не будут работать — тем более, на расстоянии в 8 миль. Есть специальные гиростабилизированные бинокли, но не думаю, что они окажутся на этой посудине.
Он развернул штурвал на курс 180 — их закачало, волны ударили в нос катеру, рыскавшему в поисках нового курса. Огромные волны швыряли их от борта к борту, качка усиливалась. Они ее почти не замечали, глаза были прикованы к радару. Хоть они и были в тумане, но через несколько минут им стало ясно, что объект изменил курс на 135. Чарлз прикинул его скорость, сравнил ее со скоростью своего катера и что-то чиркнул карандашом.
Он ничего не сказал, повернул штурвал на курс 225 и вернулся к радару. Объект изменил свой курс на 145. Чарлз что-то снова начиркал и, наконец, произнес:
— Они движутся курсом прямо на нас. Мне кажется, их курс вычисляется автоматически, по радару. С нами покончено!
— С нами не может быть покончено! — воскликнула девушка, не веря его словам. Наша скорость выше!
— Это не играет роли. — Он повернул штурвал снова на курс 180 и уставился на зеленую точку на радаре. — На этом курсе им придется догонять нас подольше, и нам остается надеяться на чудо. Единственный способ, которым мы можем использовать нашу скорость, чтобы оторваться от них, это повернуть назад и отправиться обратно на территорию Правительства — но нам этого ведь совсем не хочется. Расслабься и надейся на чудо, Ли! Может, если погода будет еще хуже, они нас и потеряют — хотя нет, с радаром не потеряют.
Они без слов сидели рядышком несколько часов. Катер дрожал под ударами волн, порывы ветра все усиливались. На короткий миг они заметили преследовавшее их судно на расстоянии трех миль. Он было низким и черным, но тут туман снова проглотил его.
В ночном мраке раздался близкий, триумфальный шум огромной турбины. Туман прорезал луч прожектора, остановился на катере и залил его ярко-белым светом. До них донесся чей-то громкий голос, усиленный мегафоном: Остановить машины и двигаться по ветру!
Ли Фалькаро прочла белые буквы на черном корпусе судна: «Джеймс Джей Риган, Чикаго». Она повернулась к Чарлзу и удивленно проговорила:
— Это рудовоз флота Крими с Великих Озер!
— Здесь? — спросил Чарлз. — Они — и здесь?
— Ошибки быть не может, — ответила Ли, будто оглушенная. — Если уж ты — Фалькаро, то тебе приходится бывать в разных местах. Я видела их в Дулуте, в Квебеке, в Баффало…
Снова раздался рев, постепенно замирающий в тумане:
— Ложитесь под ветер и вырубите свои машины, иначе мы всадим в вас парочку снарядов!
Чарлз повернул штурвал и попытался оторваться; катер заплясал на волнах, как щепка, раздался двойной залп и две кошки зацепились за пластиковый борт — на носу и на корме. Когда катер замер, следуя по инерции за рудовозом, в бело-голубом свете прожекторов промелькнула одна темная фигура, еще одна, потом еще одна…
— Привет, Джим! — почти неслышно проговорила Ли Фалькаро. — Мы ведь не виделись с Лас-Вегаса, не так ли?
Первый из них холодно рассматривал ее. У него было фигура, прямо созданная для футбола или других подобного рода занятий… Чарлза он совершенно не замечал.
