– Нет, что вы, – охотно пустился в объяснения врач. – Частоту мы подобрали так, чтобы резонанс возник только в Ллисе. Это ведь одна из самых больших полостей, у неё спектр резонансных частот ниже, чем у других. А в остальных полостях никто ничего и не почувствовал.
– Вы так рассказываете, как будто идея была лично ваша.
– Кхм… Нет. Я был только медицинским консультантом. Надо же было так подобрать мощность, чтобы всех оглушить, но никого не убить. И потом, размещение генераторов…
Зара почти не вслушивалась в смысл его слов. Гораздо интереснее была интонация, а ещё интереснее – непроизвольная мелкая моторика. Все знаки говорили об одном: Гвидион Мейриг нервничает. Ему не по себе. Его мысли далеко, и мысли эти тревожны.
Что-то у них не так. Да. Не всё прошло гладко.
И чем дальше, тем больше вопросов возникало в её уме.
Почему все пленники здесь, в Ллисе, а не в нормальных больничных палатах? Это в Рианнон-то, всемирно известном центре медицины? Уж не значит ли это, что заговорщики захватили только Ллис и окрестности?
Почему у неё отобрали антенну, когда можно было просто отключить даймона от сети? Уж не потому ли, что не контролируют доступ в сеть?
Уж не… Уж не остаётся ли Гвинед прайм-админом?
– Гвинед не у вас, – вслух сказала она, прервав болтовню Мейрига о фазах, синхронизации и интерференции, и по тому, как дёрнулся Мейриг, поняла – так оно и есть. – Гвинед вышла из зала, – говорила Зара всё увереннее. – Поговорить с Прасадом, да, я вспомнила. И ваш удар её не накрыл. Она вам не досталась. И она контролирует астероид. Вы проиграли, смешные дурачки. – Она встала, радостно улыбаясь перепуганному врачу. – Верните мне антенну и идите сдаваться. Шевелитесь, Мейриг. Будете послушным – так и быть, замолвлю за вас слово перед…
– Я слышу, вы в своём репертуаре, – донёсся чей-то усталый голос из-за спины. – Истероидное хамство, ребяческий блеф. Полное неумение достойно проигрывать.
Зара не спеша обернулась.
Она с первого взгляда узнала Кадваллона Арауна – в своё время просмотрела немало видео из его досье. Лидер оппозиции – высокий, худощавый, наголо бритый молодой человек – выглядел так, как будто не спал больше суток. Его глаза – красные, запавшие, обведённые кругами – горели нехорошим тёмным пламенем.
– Я действительно не умею проигрывать, – спокойно сказала Зара, – а знаете почему? Потому что опыта нет. Здравствуйте, Араун. Выкладывайте, что вы намерены делать, чтобы заслужить моё прощение.
Остановившись по другую сторону медбокса, Араун рассматривал её с неприязненным любопытством.
– Вы всё-таки перепуганы до потери разума, – сказал он. – Всё пытаетесь блефовать, хотя я уже сказал слово «блеф». Ну да бог с ним, я не собираюсь с вами играть в психологические игры.
– Да и не смогли бы.
Араун криво усмехнулся.
– Сдаюсь, сдаюсь. Идёмте, Зара Мария Сюзанна, есть серьёзный разговор.
Зара, заинтересованная, двинулась вслед за Арауном в соседнюю полость – маленький банкетный зал, всего на два столика. Зальчик был пуст, без охраны, что показалось ей странным. Удивление усилилось, когда Араун подвёл Зару к столику, и она увидела на белоснежной скатерти два предмета. Металлическую змейку её собственной диадемы и медицинский пистолет-инъектор дальнобойной разновидности.
– Снотворное, – кивнул Араун на инъектор, – а то мало ли как разговор повернётся. Садитесь. Для начала хочу сказать одну приятную для вас вещь. Я не знал, что вы прилетите, не собирался брать вас в плен и совершенно искренне сожалею о том, что это случилось. Вы поставили меня в весьма неловкое положение.
– Да ну?
– Не ожидал, что вы такая звезда. С такой тьмой поклонников по всей Солсистеме. Мне всегда казалось, что ваша слава чисто скандальная, что медиа-публика вас ненавидит, но… Ах да, вы не знаете. Солнет уже с ночи забит флешмобом в вашу защиту. «Свободу Заре Янг», можете вообразить?
– Хм, действительно рада это слышать. Ваш имидж борцов за свободу подпорчен?
– Да можно сказать, растоптан. Кто-то даже ролик слепил про то, как вас в застенках Рианнон пытают и насилуют под мой сатанинский хохот. Полтора миллиона просмотров, кстати сказать. Знаете, что вчера по опросам на стороне Эрикса было процентов 30, а сегодня 45? На реальные военные действия это, конечно, не повлияет, и всё-таки…
– Я поняла, хватит объяснений. Отпустите меня, и проблема решена.
– Отпустил бы с облегчением. Но… – Араун кивнул на устье, ведущее в Ллис. – Есть и другие заложники. И это видные люди нашей колонии. У каждого свой домен, полно сторонников на свободе. Если я отпущу вас, чужую, а их не отпущу – колониалы Рианнон меня не поймут.
– А это важно?
– Да уж конечно. Сейчас наше движение довольно популярно внутри Колонии. У нас полно сторонников и на территории Ллойд. Но если они узнают, что вас я выпустил задаром, а за уважаемых рианнонцев чего-то хочу выторговать, что угрожаю им смертью… Сами понимаете, что станет с моей репутацией.
– Так выбирайте. Что вам важнее – репутация в этом муравейнике или во всей Солсистеме?
– А выбора нет. Я политик местного масштаба. У меня нет глобальных амбиций. Да и что мне эти флешмобы, о которых все забудут через день?
– То есть вы меня не отпускаете. Ясно. Зачем тогда тратили столько слов?
Араун тяжело вздохнул и некоторое время молчал, будто на что-то решаясь.
– Ваш отец прислал сообщение. Вам и мне. Послушаем?
Зара пожала плечами, стараясь ничем не выдать охватившего её волнения.
– С этого и надо было начинать. Давайте.
Араун мгновение помолчал – очевидно, дал мыслекоманду включиться невидимому динамику.
– Здравствуй, моя девочка, – услышала Зара мягкий, глуховатый голос папы и отвернулась – ей не хотелось, чтобы Араун сейчас видел её лицо. – Прежде всего знай – я тебя ни в чём не виню. Ты бы никак не успела остановить этот заговор. Будь спокойна, не паникуй. Скоро ты будешь на свободе, я обещаю.
Зара почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Папа, папа… как он всегда умел подобрать самые точные, самые нужные слова!
– Теперь вы, Араун. – Голос Янга заметно потяжелел. – Если бы вы просто подняли мятеж, это могло бы сойти вам с рук. Политика, ничего личного. Но вы причинили боль моей дочери – а такого я не прощаю.
Янг сделал паузу, видимо, чтобы дать Арауну как следует прочувствовать ужас положения.
