Они победили.
Еще раз привет! Это я, Общество. Так я теперь буду именоваться, теперь я не буду зваться Зомби. В некотором роде это чудесно. Видишь ли, все происходившее в этом Домашнем Мире Шоу было создано одним инакомыслящим человеком. Закрыть Общество — это самый большой ущерб, какой только может нанести человек, если постарается. Так или иначе, я счастливо снова быть Обществом. Ох, но эти проклятые муки рождения!
— Итак, — говорил Майк Нимрону, — очевидно, реле стопроцентного разделения чувств оказались весьма действенными. Все больше и больше людей все быстрее становились Эмпатистами. Иногда за считанные минуты. И Феттерс, психиатр, полагает, что голоса, которые мы слышали во время путешествия через нижний мир, были не голоса, а скорее мысли тех зрителей, которые стали Эмпатистами и остались там навсегда. Феттерс говорит, что это возрождение Бога, в большей или меньшей степени. Возвращение к коллективному разуму. Однако этот Бог производит впечатление чертовски неработоспособного.
— Но будет ли Он всегда таким неработоспособным? — спросил Нимрон.
— Возможно.
Нимрон уселся поудобнее на мягком, обтянутом бархатом сиденье.
— Но почему вы и Лиза не потеряли сознание, когда очутились в нижнем мире?
— Отчеты ваших докторов и физиков объяснят вам все гораздо лучше, чем смогу это сделать я. У нас есть только одна теория. Эмпатист, считаем мы, скользил внутрь, тысячи и тысячи их оказывались в одном и том же месте другого измерения, другого мира. Однако во время Выпадения Исполнитель устремляется вовне, к ауре, а не внутрь от ауры.
— А призрачные тела, которые остаются?
— Просто мысленный абрис, некий отпечаток, остающийся, когда исчезают физические сущности. Он поддерживается энергетическим полем конуса, который улавливает и передает мысли.
— Довольно непросто усвоить все это.
— Но это только начало. Возможно, мы откроем что-нибудь еще, — с энтузиазмом сказал Майк. — Нам есть с чего начать, не важно, обоснованы или не обоснованы наши теории. И мы владеем телепортацией. Однажды проникнув в другое измерение с энергетической поддержкой, твое тело меняет свой электрический узор так, что теперь тебе для перемещения с места на место нужна только аура. Кто знает, может быть, при повторных проникновениях через это измерение мы найдем возможность перемещаться туда и сюда даже без помощи ауры.
— Эти мысли о телепортации ввергают меня в дрожь, — сказал Нимрон, нарочито содрогаясь в подтверждение своих слов. — Невозможно развиваться и освобождаться в один прием — в один адски долгий прием. Мы должны заново построить мир, прежде чем устраивать новый переворот.
— Умолкните-ка все, — произнес голос позади них. Через их плечи заглядывал Эндрю Флексен. — Если вы наговорились, мы можем начать вечерний сеанс.
— Когда ты восстанавливаешь какую-нибудь машину, — сказал Нимрон, — нам всегда приходится ждать кого-нибудь, кто придет и все наладит.
— Ты просто завидуешь, потому что у тебя нет таланта в области механики. А теперь все смотрят вперед Флексен вернулся к машине и погасил в комнате свет.
На стене перед ними вспыхнул свет и задвигались фигуры.
«20th Century Fox» — провозгласили гигантские буквы в золотом сиянии.
Затем послышалась музыка и появились краски Все задохнулись от изумления. Все они были словно зачарованы, сидя в этой маленькой комнате бомбоубежища, скрытого в чреве гор, ставшего колыбелью нового мира.
Картина изменилась. И вновь у всех перехватило дыхание «Как не похоже это на Шоу, — подумал Майк, — эта вещь, называемая Движущимися Картинами. Здесь нельзя сказать, что на самом деле думает Исполнитель. Приходится постараться, чтобы понять его, угадать его чувства по выражению лица, по репликам. Здесь нельзя полностью слиться с ним».
И это было прекрасно. Слишком много было слишком тесного общения. Было так чудесно чувствовать себя отделенным ото всех. Почти ото всех. Майк протянул руку в темноту и прижал к себе Лизу. Вместе они смотрели фильм и вместе охали и ахали.
