Вольф рассказал ему. Кикаха нахмурился и произнес:
— Так значит, я был прав, считая, что Абиру зайдет по пути к фон Элгерсу. Слушай, мы должны быстрее сматываться отсюда. Как бы тебе понравилось помахаться с этим здоровяком Идше?
Вольф возразил, что он ничего не знает об изящных правилах турниров, и что на усвоение их потребуется целая жизнь.
Кикаха отмел это;
— Если бы ты собирался переломить с ним копье, ты был бы прав. Но мы вызовем его посостязаться на мечах, без щитов; фехтование на мечах — не совсем то, что поединок на рапирах или саблях. Здесь главную роль играет сила, а именно она-то у тебя имеется!
— Я же не рыцарь. Все видели, как я пришел, словно простой бродяга.
— Чепуха! Ты думаешь, эти дворяне не разгуливают все время, замаскировавшись? Я скажу им, что ты сарацин, язычник хамшем, но мой настоящий добрый друг. Я, мол, спас тебя от дракона, или наплету какую-нибудь сказку про белого бычка. Они ее проглотят. Придумал! Ты — сарацин Вольф. Есть знаменитый рыцарь с таким именем. Ты путешествовал, замаскировавшись, надеясь найти меня и отплатить за спасение тебя от дракона. Я слишком избит, чтобы переломить еще одно копье с Фунем Лаксфальком — это не ложь: я так избит, что едва могу двигаться, — и ты поднимаешь перчатку за меня.
Вольф спросил, какой ему выдвинуть предлог для неприменения копья.
— Я им расскажу какую-нибудь байку. Скажем, вороватый рыцарь спер твое копье, и ты поклялся никогда не пользоваться копьем, пока не вернешь украденное. Они это примут. Они всегда дают какой-нибудь такой глупый обет. Ведут себя точь-в-точь, как компания рыцарей Круглого Стола Короля Артура. На Земле никаких таких рыцарей никогда не существовало, но Властелину, должно быть, доставляло удовольствие заставлять этих вести себя так, словно они только что прискакали из Камелота. Он был романтиком, что там о нем ни говори.
Вольф сказал, что не горит желанием, но если это поможет ускорить их отправку к фон Элгерсу, он сделает все что угодно.
Собственные доспехи Кикахи были недостаточно велики для Вольфа, поэтому принесли доспехи идишского рыцаря, убитого в тот день Кикахой. Слуги облачили его в синие латы и кольчугу и отвели к его лошади. Это была прекрасная кобыла изабелловой масти, также принадлежавшая убитому Кикахой рыцарю, Риттеру ойф Ротфельдцу. Почти без труда Вольф сел на лошадь. Он-то ожидал, что доспехи окажутся такими тяжелыми, что его придется поднимать в седло с помощью крана. Кикаха сообщил ему, что некогда примерно так и было, но уже давно рыцари пользуются более легкими латами, а чаще просто надевают кольчугу.
Явился идишский посредник, объявивший, что Фунем Лаксфальк принял вызов, несмотря на отсутствие у Вольфа рекомендаций. Раз доблестный и почтенный барон-разбойник Хорст фон Хорстманн ручается за Вольфа, этого достаточно для Фунема Лаксфалька. Вся речь являлась просто формальностью. Идишский паладин ни на минуту не думал отвергнуть вызов.
— Сохранение лица здесь — большое дело, — пояснил Вольфу Кикаха.
Сумев, хромая, выйти из шатра, он давал своему другу последние инструкции:
— Я рад, что ты появился, старина. Я не смог бы выдержать еще одно падение, но не посмел бы и отступить.
Снова взревели трубы. Изабелловый и вороной пустились в галоп. Они на полной скорости пронеслись мимо друг друга, и в это время всадники взмахнули мечами, лязгнувшими один о другой. По руке Вольфа пробежал парализующий шок. Однако когда он развернул свою лошадь, то увидел, что меч его противника лежит на земле. Идше быстро спрыгнул с коня, чтобы добраться до своего клинка раньше Вольфа.
Он так торопился, что поскользнулся и упал головой вперед.
Вольф медленно подъехал на лошади и, не торопясь, спешился, давая ему время подняться. При виде такого рыцарского поступка оба лагеря разразились одобрительными криками. По правилам, Вольф мог остаться в седле и зарубить Фунема Лаксфалька, не разрешая ему подобрать оружие.
Оба пешие, они встали лицом друг к другу. Идишский рыцарь поднял забрало, открыв красивое лицо с густыми усами и бледно-голубыми глазами.
— Умоляю вас позволить мне увидеть ваше лицо, сударь, — сказал он. — Вы — истинный рыцарь, ибо не сразили меня, пока я был беспомощным.
Вольф на несколько секунд поднял забрало. Затем оба двинулись друг на друга и снова свели клинки вместе.
Удар Вольфа опять оказался таким мощным, что выбил меч из руки соперника. Фунем Лаксфальк вновь поднял забрало, на этот раз левой рукой.
— Я не могу пользоваться правой рукой, — сказал он. — Не разрешите ли вы мне воспользоваться левой?
Вольф мечом отдал честь и отступил.
Его противник ухватился покрепче за длинную рукоять и, шагнув вперед, изо всех сил обрушил его на Роберта сбоку. Опять шок от удара — и Вольф выбил у Идше меч.
Фунем Лаксфальк в третий раз поднял забрало.
— Вы такой паладин, какого я еще никогда не встречал. Мне крайне неприятно признавать это, но вы нанесли мне поражение, а это нечто такое, чего я никогда не говорил, да и не думал, что скажу. Вы обладаете силой самого Властелина.
— Вы можете сохранить свою жизнь, свою честь и свои доспехи и коня, — ответил Вольф. — Я только хочу, чтобы мне и моему другу фон Хорстманну позволили ехать дальше, без новых вызовов на поединок. У нас назначена одна встреча.
Идше ответил, что да будет так. Вольф вернулся в свой лагерь, радостно приветствуемый даже теми, кто считал его хамшемским псом.
Ликующий Кикаха приказал сворачивать лагерь. Вольф спросил, не думает ли он, что не связанные свитой, они смогут продвигаться намного быстрее.
— Разумеется, но это делается не очень часто, — ответил Кикаха. — Ладно, ты прав. Я отошлю их домой. И мы снимем эти проклятые локомотивные латы.
Они не успели далеко отъехать, когда услышали стук копыт. Следом за ними по дороге скакал Фунем Лаксфальк, тоже без доспехов.
— Благородные рыцари, — проговорил он, — я знаю, что вы находитесь в рыцарском поиске. — Он улыбнулся. — Не будет ли слишком бестактным с моей стороны попросить разрешения присоединиться к вам? Я бы счел это большой честью. Я также считаю, что только помогая вам, могу искупить свое поражение.
Кикаха посмотрел на Вольфа и сказал:
— Решать тебе. Но мне нравится его стиль.
— Поклянетесь ли вы помогать нам в чем бы то ни было? Конечно, до тех пор, пока это не роняет вашей чести. Мы можем в любое время освободить вас от клятвы, но вы должны поклясться всем, что для вас свято, что никогда не станете помогать нашим врагам.
— Клянусь кровью Бога и бородой Моисея.
Той ночью, когда они разбивали лагерь в чаще вдоль ручья, Кикаха заметил:
