Наутро пятого дня, когда Вирджиния проснулась, она обнаружила перед своим укрытием на мокрой земле Булана, который метался в горячечном бреду. При виде могучей фигуры, ставшей вдруг такой беспомощной и жалкой, девушка моментально позабыла про свои страхи, хотя и понимала, что лишилась защитника. Из слабой дрожащей дочери изнеженной цивилизации она в мгновение ока превратилась в львицу, выхаживающую и оберегающую своего больного супруга. Эта аналогия не пришла ей в голову, но пришло нечто другое, когда она увидела, что его бьет в жестоком приступе лихорадки, и при виде его полнейшей беспомощности она нагнулась и поцеловала его сперва в лоб, а потом в губы.
- Твоя любовь была такая благородная и самоотверженная, - прошептала она. - Ты даже пытался скрыть ее, чтобы не осложнять моего и без того трудного положения, и теперь, когда, быть может, слишком поздно, я вдруг поняла, что люблю тебя, что любила всегда. О, Булан, мой Булан, что за жестокая судьба свела нас лишь с тем, чтобы мы умерли вместе!
Глава 16. СИНГ ЗАГОВОРИЛ
Всю неделю профессор Максон с фон Хорном и Сингом разыскивали Вирджинию. Туземцы не рискнули помогать им, так как боялись мести Мюда Саффира, если тот вдруг прознает, что они вывели белых на его след.
Когда они прочесывали джунгли вверх и вниз по реке, за ними, держась поодаль, неотвязно следовала горстка людей из племени убитых фон Хорном двоих даяков. Дикари выжидали благоприятный момент для того, чтобы отомстить им и заполучить головы преследуемой троицы. На открытое нападение они не отваживались, опасаясь огнестрельного оружия белых, и не ослабляли бдительности по ночам. Так проходили дни, в течение которых белые продолжали вести тщетные поиски, не подозревая о присутствии безжалостного неприятеля, упрямо идущего за ними по пятам.
Фон Хорн неустанно пытался найти среди дружественных туземцев тех, кто помог бы ему с сундуком, но до сих пор ни один из них не согласился, невзирая на щедрые посулы доктора поделиться большей долей добычи. В поисках Вирджинии Максон он участвовал только из-за сокровища и старался держаться той местности, где оно было захоронено, поскольку боялся, что его опередит Нинака и оставит с носом.
За эту неделю они трижды возвращались в жилище на сваях, где проводили ночь, надеясь всякий раз, что туземцы получили известие о той, которую они разыскивали, по своим удивительным каналам связи, бесперебойно действующим в непроходимых джунглях и вдоль необжитых затерянных рек.
* * *
Двое суток пролежал Булан, метаясь в лихорадочном бреду, и все это время хрупкая девушка, непривыкшая к трудностям, выхаживала его с нежностью и заботой, с какой молодая мать выхаживает своего первенца.
Большей частью из уст гиганта вырывался бессвязный бред, в котором время от времени мелькало имя Вирджинии в сочетании со словами благоговения и обожания. В горячке он вновь участвовал в недавних сражениях, вновь проводил долгие ночные дежурства возле спящей девушки, покорившей его сердце. Тогда-то и узнала Вирджиния истину о его самоотверженной преданности. Но больше всего ее удивило постоянное упоминание какого-то номера и имени - "Присцилла", "999".
Она никак не могла взять в толк, что это означает, и среди произносимых им слов не было такого, которое дало бы ей ключ к разгадке, а потом эта фраза из-за постоянного повторения сделалась столь привычной, что она перестала обращать на нее внимание.
Девушка уже отказалась от надежды, что Булан вообще поправится, настолько он ослаб от болезни и голова, и, когда лихорадка наконец прошла, она была уверена, что это начало конца. Наутро седьмого дня с тех пор, как они плутали в поисках реки, девушка вдруг увидела, что Булан открыл глаза и глядит на нее с выражением узнавания.
Тогда она ласково взяла его за руку, на что он ответил слабой-слабой улыбкой.
- Тебе уже лучше, Булан, - сказала она. - Ты был тяжело болен, но скоро поправишься.
Она не верила тому, что говорит, но прозвучавшие слова всколыхнули в ней угасшую надежду.
- Да, - ответил тот. - Скоро я выздоровею. И долго я пробыл в таком состоянии?
- Два дня, - ответила она.
- И вы не отходили от меня все эти два дня? Не бросили? - недоверчиво спросил он.
- Пусть даже мне пришлось просидеть с вами всю жизнь, - тихо сказала она, - это вряд ли возместило бы мой долг благодарности.
Он ответил долгим взглядом, страстным и печальным.
- Как бы я хотел, чтобы это продлилось всю жизнь, - проговорил он.
Поначалу она не совсем поняла, что он имеет в виду, а когда увидела усталое и безнадежное выражение его глаз, тут же догадалась.
- О, Булан! - воскликнула она. - Не смейте и думать об этом. Почему вы хотите умереть?
- Потому что я люблю вас, Вирджиния, - ответил он. - И потому, что когда вы узнаете обо мне правду, то станете меня ненавидеть и презирать.
С уст девушки готово было сорваться признание в любви, но когда она нагнулась, чтобы прошептать слова ему на ухо, в джунглях раздался треск веток и топот ног. Посмотрев в ту сторону, откуда приближалась опасность, она увидела фон Хорна, а следом за ним своего отца и Синга Ли.
Булан тоже увидел их и, шатаясь, поднялся на ноги, тогда как Вирджиния побежала к отцу. Первым молодого гиганта заметил фон Хорн и, изрыгнув проклятие, подскочил к нему, выхватывая револьвер.
- Ты, скотина, - крикнул он. - Наконец мы тебя поймали.
При этих словах Вирджиния повернулась к Булану и вскрикнула от испуга. Профессор Максон стоял позади нее.
- Пристрелите монстра, фон Хорн, - приказал он. - Не дайте ему убежать.
Булан выпрямился в полный рост и, хотя его качало от слабости, с величественным видом богатыря посмотрел сверху вниз на человека со злым лицом.
- Стреляйте! - сказал он спокойно. - Смерть не заставит себя долго ждать.
В тот же миг фон Хорн нажал на курок.
Голова гиганта запрокинулась назад, он покачнулся, сделал несколько шагов и рухнул на землю. Подбежавшая в ту же секунду девушка обняла его.
Фон Хорн оттолкнул Вирджинию в сторону, приставил дуло револьвера к виску Булана, но не успел нажать вторично на спуск, как на фон Хорна с лету обрушился китаец, отшвырнул в сторону на дюжину футов и выхватил у него оружие.
Вирджиния с рыданием и стонами упала на тело человека, которого любила. Профессор Максон подбежал к ней, стремясь оттащить ее от бездушной вещи, монстра, которому некогда собирался отдать дочь.
Девушка тигрицей обрушилась на обоих белых.
- Вы убийцы! - закричала она. - Трусливые убийцы. Вы убили больного беззащитного человека, самого благородного из тех, которых когда-либо сотворил Господь.
- Ну-ну, успокойся, - сказал профессор Максон. - Полно, детка, ты не знаешь, о чем говоришь. Это не человек, а монстр, бездушный монстр.
