class="p1">Маг не стал тратить время на перебранку, на ругань из-за своенравия, которое выказал дух. Заведя руку за спину, Страйит принял от Саймона два бумажных листа с записями. Бросив взгляд на первый из них, заклинатель обратился к демону:
— Человек по имени Итон прежде владел несколькими морскими судами вместе с человеком по имени Дирк. Недавно они поделили суда, и каждый забрал свою долю. Теперь я должен узнать, преуспел ли Дирк больше, чем Итон, который, похоже, не слишком преуспел.
Данталиан поднял правую руку с книгой, и маленькие лица на кончиках его пальцев перелистнули страницы крохотными белыми зубками.
— У Дирка дела идут лучше, — подтвердил он тремя ртами.
— Вот как? Тогда вложи в разум Дирка мысль вернуться к Итону, чтобы они вновь объединили суда на равных правах.
Женское лицо на левом плече Данталиана улыбнулось медленно и томно под грузом своей обольстительности, и ответило за всех:
— Может быть, лучше сначала вложить эту мысль в голову супруги Дирка?
Страйит пожал плечами:
— Да, я слышал эту сплетню. В общем, вопрос улажен, дальше справишься сам. Но есть ещё одно задание. Ювелир Баклип желает любви от женщины, чьё имя, — Страйит склонил голову ко второму листку и скрипнул зубами, — Белла Чара. Ты…
— Остановись! — грянули вразнобой все рты Данталиана. — Не совершай глупость!
Страйит посмотрел на демона и воздержался от дальнейших слов, хотя ни малейшей уступки в холодных глазах мага не было.
— Не действуй опрометчиво! — продолжался перезвон голосов. — Ты же сам….
Страйит оборвал его, подняв жезл левой рукой, на которой пылала печать демона. Момент был непростой, и заклинатель покосился через плечо сперва на одного из коленопреклонённых помощников, затем на другого.
— Примем как данность, — сказал он, — что и тебе, и мне всё это известно. Давай больше не будем отвлекаться, если нет возражений.
— Но зачем тебе отдавать её? — спросил Данталиан несколькими голосами, а голова куртизанки на его плече глянула со значением. — Возможно, честнее будет не принуждать её к тому, на что она сама не согласна? Она твоя — не отпускай её.
— А как же подарки ювелира?
Куртизанка захихикала, но самое участливое из лиц Данталиана мягко откликнулось:
— Ты же неделями с ней не видишься из-за своих постов и воздержаний, так? Каждый раз ей приходится сидеть дома сложа руки и в полном неведении ждать, когда же ты выкроишь время на визит к ней. А подарки от ювелира… Его приход к тебе показывает, что драгоценности не помогают, верно?
Страйит нахмурился и произнёс:
— Я заключил договор. Чтобы его исполнить, я задействовал свои теургические умения. Ты…
— Остановись! — снова крикнул Данталиан и начал глумиться: — Хорошо, ты заключил договор. А твой договор с ней? Превратился в пустой звук, стоило затронуть твоё глупое тщеславие! Соглашение с ней не способно перевесить страх, что болван Баклип станет рассказывать, будто колдовство его соседа Страйита оказалось бесполезным. Разве ты ребёнок, Страйит — отбрасываешь то, что ценишь, ради людской молвы, которой сам не доверяешь? Неужели тебе так важно называться магом?
Насупив брови, Страйит начал говорить:
— Ты даруешь… — и сразу прервался, глядя на книгу, страницы которой быстро перелистывались щёлкающими ротопальцами Данталиана. Белое шелестящее пятно становилось всё меньше пятном, всё меньше книгой…
И вот в руке демона возникло женское лицо.
Прежде ничто в этой комнате не появлялось настолько жутко. Материализация демона, какой бы эффектной и быстрой она ни была, ни в коем случае не может происходить по-настоящему странно, поскольку это не в природе духов. Совсем иное дело, когда из книги рождается спелая розовая плоть — тёплый овал лица, смеющиеся губы и полные веселья глаза, — которая так ужасно разлучена с нежным живым телом.
— Вот этим ты хочешь оплатить себе право распускать хвост! — обвинил мага Данталиан. — Вот это ты в пустом тщеславии швырнёшь ничтожному ювелиру!
Страйит сглотнул, облизнул губы и отвёл взгляд от притягательного женского лица в руке демона. Маленькие лица на кончиках пальцев целовали и ласкали алыми язычками округлое горло, которое находилось в их полной власти. Страйит уставился в пол и нахмурил лоб под льняным колпаком. Казалось, он раздавлен бременем вины. Так продолжалось достаточно долго. Наконец Страйит заговорил:
— И всё-таки будет так, как я сказал: ты даруешь ювелиру Баклипу любовь этой женщины, и пусть никогда она не посмотрит с любовью на другого человека.
Данталиан превратился в пандемоний голосов, которые лаяли, рычали и вопили, превратился в ужасающую галерею гневных масок, которые гримасничали и плевались.
Страйит продолжил:
— О дух Данталиан, поскольку ты старательно исполнил мои требования, позволяю тебе удалиться, не причинив вреда ни человеку, ни животному. Удались, говорю я, и будь готов явиться в любое время, когда бы ни призвали тебя должные обращения и заклинания. Повелеваю тебе удалиться тихо и мирно, и пусть вечно продолжается покой Божий между мной и тобой.
Страйит взмахнул мечом, жезлом и медным кольцом с печатью — и в комнате не осталось ничего, кроме самого мага с его принадлежностями, бледного Саймона, который раскачивался, стоя на коленях, и лежавшего без сознания мальчика, чьё лицо было запачкано углём.
Талмид Саймон коснулся рукава учителя:
— Ох, господин! Если бы я только знал, когда ювелир называл её имя, что вы…
Но Страйит строго сказал, что это ерунда. Сказал, что всё это не имеет значения, а Данталиан просто делал из мухи слона. Сказал, что в его годы не следует тратить время на любовь.
— Но, господин, ювелир старше вас по крайней мере лет на десять, разве нет? А она — ей двадцать пять, раз она в самом расцвете!
Тогда Страйит улыбнулся краем рта, посмотрел в бледное лицо талмида и спросил, не считает ли Саймон лицо той древней ведьмы — желанным?
Саймон пристыженно вспыхнул и попробовал отмыться от обидной снисходительности наставника:
— Нет, господин! Она… если бы она была моей, я бы никогда… — он замялся, потому что его слова вели к ещё более унизительной снисходительности.
Но Страйит оставил это без внимания. Он признался, что прекратил играть роль человека. Сказал, что Саймон в своё время сам поймёт: человеческие свойства сохраняешь в себе всё меньше и меньше по мере того, как становишься магом. И добавил, что это верно также для моряков, ювелиров и банкиров, — но тут зашевелился мальчик, и Саймон приступил к очищению комнаты, а маг пошёл на рынок за жирным гусём и чем-нибудь ещё, что сгодилось бы им на ужин. Пост завершился.
