и вообще тот круговорот неприятностей, которому стал причиной. Как понимал и то, что в итоге эти неприятности должны были дойти и до него самого.
— Думал он! Индюк тоже думал! Не для того я рассказал тебе тогда всё то, что ты знаешь. Не для того привел из обычного мира к воротам Пути. Тогда в этом ресторанчике я видел перед собой личность, я видел человека, а ты умудрился его испортить, да как тебе не стыдно! — Старец качал головой, но его нравоучения теперь звучали скорее шутливо, чем серьезно. — Тем не менее, — продолжил он, — я почему-то всё еще верю в тебя, и мне кажется, что Путь должен быть открыт тебе. Третья ступень — это и есть дорога к Пути, и не надо меня спрашивать, что это такое. У каждого свой Путь. Понять, что это, и пройти его нужно самому. Только тогда ты станешь настоящим Путешественником. Путь — это помощь, как бы глупо сейчас это ни звучало, никогда не забывай этого, — сказал китаец и протянул Арсению старый затертый до дыр фолиант. — Тут ответы, желаю удачи. — Затем Учитель резко вскочил и вышел в дверь, не дав сказать Арсению ни слова.
Оказалось, что фолиант можно прочесть только между мирами, в реальности его попросту не существовало. А когда Арсений оставлял его на тумбочке у кровати, утром там было пусто. В книге подробно разъяснялось, что представляет собой третья ступень, и как достичь ворот того самого Пути, о котором говорил наставник. Столь необычное знание манило юного Путешественника, и он не уставал применять прочитанное на практике.
На третьей ступени приходило знание о том, что, кроме мира людей, есть еще одно измерение. Измерение общее, в которое может попасть каждый страждущий после определенной подготовки. Процесс этот требовал неимоверных усилий и, как ни странно, денежных средств на реквизит.
Это измерение представляло собой отражение нашей действительности, было целым миром, созданным коллективным сознанием людей. На бумаге всё действительно казалось слишком заумным и путаным, но на практике это должно было выглядеть как дверь, за которой непрерывно идет сводка новостей. И в этом круговороте событий можно поучаствовать, увидев всё — от небывалого ужаса Вселенной до снизошедшей благодати — на свой выбор.
Тем не менее в фолианте было множество непонятных слов и запутанных предложений, которые можно было трактовать и так, и эдак. В частности, там говорилось, что в этом «Срединном мире» — как он там назывался — нужно найти дорогу, которая приведет к тому самому Пути. Сам Путь рассматривался чуть ли не как высшее благо: «Только благодаря Пути Путешественник может изменить реальность. Скроенная из обрывков реального и нереального, она склонна трансформироваться, но грани размыты. Недосказанность и отсутствие действий делают ее серой и обыденной. Именно сквозь эти грани и пролегает Путь страждущего. Каждая грань — свой мир, и каждый мир — лишь отражение мира реального. Эта связь не утеряна и соотносится друг с другом как часть с целым».
— Даже не знаю, что сказать по этому поводу, — думал вслух Арсений, — в этих мудреных фразах сам чёрт голову сломит, какая-то адская смесь буддизма с оккультизмом. Теперь понятно, почему Учитель отрастил эту смешную бородку. Видимо, придется, как всегда, всё познавать на практике. — И наш герой демонстративно щелкнул пальцами, знаменуя тем переход к следующей ступени.
* * *
Солнце, скрывая алый полукруг за почти неразличимой гранью горизонта, пыталось отдать земле последние лучи, всё более багровея и приковывая взгляды тех романтиков, которые с упоением смотрели на это чудо природы. Тем временем сама природа напряженно ждала вечера, а за ним и ночи — излюбленного времени Путешественников. И ожидание это было столь томительным, что даже непосвященному было бы понятно: должно произойти нечто нетривиальное.
Это нечто шепотом ветра проносилось по просторам необъятных полей и океанов, и шепот возвещал во всеуслышание:
— Путь. Путь! Нашелся человек, готовый вновь пройти Путь…
И было в этих словах что-то настолько привлекательное и завораживающее, что обычный человек, услышав этот шепот и не различив слов, ощущал радость. А этот вечер, вечер начала Путешествия, становился одним из великолепнейших дней в году, о которых вспоминаешь, даже не понимая причины своей радости.
У каждого человека на земле есть свой ограничитель: страхи и надежды, принципы и обещания. Но мало кто знает, что они — не просто каприз. За это отвечает целый раздел головного мозга, который призван не дать нам узнать слишком многого. Не приблизиться вплотную к тому, что может навредить и разрушить созданную нами же картину мира. Именно такой «ограничитель» и не пускает Путешественника в Срединный мир, ведь если ты не посвящен в тайны этого крайне непростого места, то можешь испугаться до смерти, а то и попросту сойти с ума.
Попадая в этот мир — мир грез и стенаний, мир, созданный и загаженный самим человеком, — ты уже не ощущаешь, что находишься вне реальности. Ты живешь в нём, чувствуешь, действуешь и можешь умереть. Страх и боль будут точно такими же, за одним исключением — ты проснешься, или, по крайней мере, должен проснуться…
У того мира множество названий. Кто-то именует его коллективным бессознательным, кто-то придумывает сложные технические термины, а кто-то, провалившись туда ненароком, и вовсе начинает утверждать, что побывал в Чистилище. Но Путешественник точно знает, что попал в Срединный мир, и это лишь один способ достижения цели, которой, несомненно, является Путь.
Древняя мудрость гласит: «Чтобы познать себя, Путешественнику необходимо пройти Путь, ведь именно прохождение оного делает из неопытного ученика настоящего мастера своего дела и ненароком меняет реальность».
У каждого, кто решится на это непростое приключение, согласно фолианту, который так яро изучал Арсений, непременно будет проводник. Ясное дело, что из-за туманности формулировок в этом документе невозможно было даже предположить, что или кто это будет. В строках посередине выцветшего и немного пожелтевшего листка с затертыми краями читалось: «И встретится избравшему Путь проводник, к двери ведущий, и будет это нечто своим для каждого. Чистому душой откликнется зверь знающий, заблудшему же обнаружить предмет нужно. Просто ни одному, ни другому в поиске дороги не будет, ибо Путь ведет к одной из сторон. Зла ли, добра ли — понять путник должен, и именно это и будет дорогой».
— Сложно это всё, — махнул рукой Арсений, — понапишут непонятно что, а ты разбирайся. Нет бы четкие инструкции давали. Где этот наставник, когда он так нужен?
Не знал тогда юный Путешественник, что
