Осужденные широко разбрелись по берегу. Хныкала Мария-Кубышечка, бесполезно тюкая топориком в неподатливый стволик. Юст командовал. Старик Обермайер бесстрастно подгонял лямки рюкзачка. Мрачный Хайме и мужчина лет пятидесяти с внешностью клерка, отзывающийся на имя Джоб, занимались тем же, чем Эрвин: строгали корявые шесты, снимая кору и колючки. Пухлый Валентин озабоченно ходил по болоту в десяти шагах от берега, пробуя, как держит болотный ковер. Без дела сидели, пожалуй, только чернявый живчик по имени Матиас со смуглокожей Лейлой.
– Спорим, он сутенер? – шепотом сказала Кристина, плетя шестой мокроступ.
– Тут и спорить нечего, сам вижу. Дело знакомое: одалиска не рассчитала дозу, клиент не проснулся, версия непредумышленного убийства суд не убедила. Хотя… по нынешним временам их могли взять и не за это.
– Они что, так и будут сидеть тут и ждать луча?
– Ты когда-нибудь слыхала о сутенере-самоубийце?.. Нет? Вот и я тоже. Он хочет затаиться и выждать. Может, и в болото пойдет для виду, но обязательно вернется. Воображает, будто кордон завтра снимут. А невод, между прочим, расходует энергию, только когда кого-нибудь режет, – но откуда об этом знать сутенеру?
– От тебя.
Эрвин усмехнулся.
– Он не поверит. Да и кто он мне такой, чтобы его просвещать: отец? брат?
– Человек, – с вызовом сказала Кристи.
– Просто дурак, вообразивший, что он умнее всех. У меня нет времени уговаривать слабоумных.
– А если они обойдут кордон краем болота?
– Их дело. Кордон режет мыс и тянется вдоль самого берега километров на двести-триста в обе стороны. Дальше тоже немногим лучше: следящие датчики, патрули. Проще пойти к Счастливым островам. У берега меньше язычников, зато больше всякого иного зверья. Пойдут эти двое берегом или останутся здесь – в любом случае шансов у них нет.
– А у нас? – ядовито спросила Кристи. – У нас они есть?
– У нас есть шанс, – сказал Эрвин. – Один из тысячи или из миллиона, не знаю. Но есть.
– Ты слышал, что сказал сутенер? – Кристина резко дернула щекой, отчего рыжая прядь упала на глаза. – Нет никаких Счастливых островов, это легенда.
Эрвин размеренно строгал ствол деревца, срезая по одной неподатливые колючки.
– Это не легенда, – сказал он наконец. – Счастливые острова существуют. Понятия не имею, насколько они счастливые, но там их целый архипелаг, это я знал и раньше. А семь часов назад узнал, что до них в принципе можно дойти.
– Как это?
– Я думал, ты заметила, – усмехнулся Эрвин. – Я был крайним в цепочке, меня расковали первым. Случайность? Допустим. Солдат не снял кордонный невод. Тоже случайность? Если бы здесь и впрямь царило такое разгильдяйство, осужденные бежали бы пачками. Однако никто и никогда не слыхал об удачном побеге. Следовательно, меня хотели уничтожить наверняка, списав на несчастный случай. А зачем уничтожать того, кого, по идее, и так убьет болото?
– Ты уверен? – В голосе Кристи насмешка боролась с надеждой. – Не слишком ли сложно?
– Наоборот, очень просто. Взгляни, кстати, на вышку. Куда нацелен лучемет – все еще на меня?
– Точно.
– Я и не сомневался. Значит, нам надо убраться с берега раньше других. Я не хочу никаких случайностей.
Кристина всматривалась в него долго, с новым интересом.
– Ты что, большая шишка? В смысле, был большой шишкой?
Ответа не последовало: уколовшись о колючку, Эрвин сосал палец.
– Ладно, – вздохнула Кристина. – Твое дело. Захочешь – расскажешь. В конце концов, неважно, кем ты там был, важно, что прежде ты бывал на болоте.
Эрвин вынул палец изо рта и сплюнул.
– С чего ты взяла? Я здесь в первый раз, как и ты.
– Шутишь.
– Нисколько. Так что тебе еще не поздно переменить решение.
Без всякого сожаления Кристи покачала головой.
– Поздно. Теперь меня Волк не возьмет.
– Возьмет.
– В качестве рабыни? Или наложницы? Каждый день валяться под ним или его прихвостнем в грязи? Делать то, что он велит, и не вякать?
– Как хочешь. Учти, со мной тебе тоже придется делать то, что я велю.
– Интересно… С какой это стати?
– С той стати, что я лучше тебя знаю Саргассово болото.
– Ты же никогда здесь не был?
Срезав последнюю колючку, Эрвин придирчиво осмотрел трехметровый кривоватый шест, покачал его в руке, еще раз пробуя на вес, и недовольно поморщился: тяжеловат.
– Быть и знать – разные вещи…
* * *
Примерно за час до срока они сидели на камнях и отдыхали. Кристи разминала натруженные пальцы. Багровое солнце давно кануло за горизонт, зашел и серпик меньшей из лун. Вторая луна – начищенная медная тарелка – упрямо карабкалась в зенит. Третьей не было видно. Фигуры людей, деревья, камни, сторожевая вышка отбрасывали четкие тени.
Неподалеку продолжали суетиться люди Юста. Все спешили. Кто-то спешно доплетал мокроступы. Матиас и Лейла растворились в сумраке. Тюкал топорик – Кубышечка Мария продолжала всхлипывать, не в силах справиться с узловатым, явно непригодным деревом. Никто не пожелал вырубить для нее шест.
– Может, поможешь женщине? – предложила Кристи.
Эрвин отрицательно покачал головой.
– Мне надо отдохнуть…
– Ну тогда я пойду помогу.
– Тебе тоже надо отдохнуть.
– Ты уже начал мне приказывать? – Кристина поднялась на ноги.
– Сядь, – отозвался Эрвин лениво. – Я пока не приказываю, я советую. Избегай бесполезного. Эта женщина, считай, уже мертва. На ее месте я бы не сдвинулся с места. С шестом ли, без шеста ли – она не дойдет и до Гнилой мели. Пользы от нее – ноль. Юст не гонит ее взашей только потому, что надеется подставить… как, впрочем, и остальных. Всех погубит, лишь бы самому дойти. Но ее первую.
– И ты можешь об этом спокойно рассуждать? Ну вот что… – Кристина тряхнула волосами, и цвет их в сиянии медной лунной тарелки напомнил о темной бронзе. – Она пойдет с нами, понятно? Я без нее не пойду, так и знай.
– Тогда я выберу себе кого-нибудь другого, а вам с Марией придется идти вдвоем, – невозмутимо возразил Эрвин. – Мне ее жаль, но помочь ей я не в силах. Предпочитаю, чтобы в ее смерти был виноват Юст, а не я.
– Знаешь, – Кристина помедлила и все же села, – а ты негодяй.
– Да, мне говорили.
– Почему ты выбрал меня? Тебе нравится рыжий цвет?
– Ненавижу.
– Тогда объясни, на кой черт я тебе сдалась?
– Остальные еще хуже. Притом у тебя ноги кривые.
– У меня-а?!
– Кривые, кривые. Когда человек идет по болоту, он поневоле ставит ноги особым образом. Это отчасти компенсирует кривизну. Я видел, как ты идешь посуху. Душераздирающее зрелище. Хочу, чтобы у меня перед глазами был приятный вид.
Она не задохнулась от злости – сумела смолчать, ничего не выразив на лице. Потом осведомилась с едким сарказмом:
– Стало быть, я пойду первая?
– Да.
– Ты в этом уверен?
– Вполне. Ты пойдешь впереди меня, причем добровольно.
– А если откажусь – пойду одна, так? – Глаза Кристины сузились, лицо окаменело.
– Нет, – возразил Эрвин, – тогда первым пойду я, и я же буду чаще проваливаться, а ты – меня вытаскивать. Я тебе нужен, как и ты мне. Юст сказал истинную правду: один по болоту далеко не уйдет. Будь я легче, а ты сильнее, я пошел бы впереди.
Кристина помолчала, осмысливая.
– У тебя что, заранее все просчитано?
– Только то, что можно просчитать.
– Ну тогда я спокойна, – сказала она насмешливо.
Эрвин не ответил.
– За что хоть ты сюда попал?
– Тебе это обязательно надо знать?
– Хотелось бы.
– Ни за что. И за все.
– Убил, наверно, кого-нибудь? – понимающе усмехнулась Кристина.
– Прямо – никого. – Эрвин пожал плечами. – Косвенно – да, безусловно. Так всегда бывает. Только не спрашивай, кого, я не знаю.
– А я убила. – Кристина вызывающе тряхнула копной волос. – Знаешь кого?
– Своего любовника.
– Откуда ты знаешь?
– Нетрудно сообразить. Ты не местная, у тебя акцент уроженки Тверди, прожившей на Хляби несколько месяцев. Следовательно, не туристка. На служащую по контракту не похожа. Стало быть, тебя привез сюда любовник не из бедных, но не миллиардер. Иначе я о тебе слышал бы. Кто он: член городской управы какой-нибудь? Директор фирмы средней руки?
