- Мы не вымрем, - сказал с койки Вайткус. Борода и копна волос на голове скрывали все лицо. Был виден только красный нос и светлые пятна глаз. - Мы окончательно одичаем.
- Одно и то же, - сказал Томас. - Попался бы мне Даниель Дефо. Жалкий враль.
Вайткус захохотал, словно закашлялся.
Олег уже слышал эти разговоры. Сейчас их вести - совсем уж пустое дело. Он хотел было пойти в сарай, где Старый с учениками снимал шкуры с убитых шакалов, поговорить со Старым. Просто поговорить. Но потом поглядел на миску с сахаром и решил съесть еще немного. Дома они с матерью доели свою долю еще на позапрошлой неделе. Он зачерпнул сахару так, чтобы ложка была неполной. Ведь он сюда не объедаться пришел.
- Пей, Марьяшка, - сказала Эгли, - ты устала.
- Спасибо, - сказала Марьяна, - я грибы отмачивать положу, а то заснут.
Олег разглядывал Марьяну, будто впервые увидел, даже ложку забыл поднести ко рту. У Марьяны губы как будто нарисованы - четко, чуть темное к краям, удивительные губы, таких ни у кого больше нет во всем поселке. Хотя она немного похожа на Сергеева. Совсем немного. Наверное, тоже похожа на мать, только ее матери Олег не помнил. А может быть, на своего деда? Удивительная вещь - генетика. Старый в теплице - яме за сараем, хозяйстве Марьяны, - ставил для учеников опыты с горохом. Ну, правда, не с горохом, а со здешней чечевицей. Все сходилось, только с коррективами. Иные наборы хромосом, разумеется иные. У Марьяны треугольное лицо, скулы и лоб широкие, а подбородок острый, так что глазам на лице места много, и они заняли все свободное место. И очень длинная шея, сбоку розовый шрам, с детства. К нему Марьяна привыкла, а из-за перекати-поля переживает. Не все ли равно, есть у человека точки на лице или нет? У всех есть. А вместо бус у Марьяны, как у всех в поселке, веревка с деревянной бутылочкой противоядия.
- Представь себе, что поход кончится трагически, - сказал Сергеев.
- Не хотел бы, раз я в нем участвую, - сказал Томас.
Вайткус опять засмеялся, забулькало где-то в середине бороды:
- Парни, Дик с Олегом, - надежда нашего поселка, его будущее. Ты один из четырех последних мужчин.
- Приплюсуйте меня, - сказала басом Луиза и начала громко дуть в чашку, чтобы остудить кипяток.
- Меня ты не убедишь, - сказал Томас. - Но если очень боишься, давай оставим Марьяну здесь.
- Я боюсь за дочь, да. Но сейчас разговор идет о более принципиальных вещах.
- Я пойду грибы намочу, - сказала Марьяна и легко поднялась.
- Кожа да кости, - сказала тетя Луиза, глядя на нее.
Проходя мимо отца, Марьяна дотронулась кончиками пальцев до его плеча. Тот поднял трехпалую ладонь, чтобы накрыть ею кисть Марьяны, но она уже убрала руку и быстро прошла к двери. Дверь открылась, впустив мерный шум дождя, и громко хлопнула. Олег чуть было не сорвался вслед за Марьяной, но удержался: неудобно как-то.
Из второй комнаты вышел, нетвердо ступая, один из сыновей Вайткуса. Сколько ему? Первый родился той весной, а другой недавно, когда выпал снег. Значит, этому полтора года. А всего у Вайткусов шестеро детей. Мировой рекорд.
- Сахару, - сказал сердито ребенок.
- Я тебе покажу - сахару! - возмутилась Эгли. - А зубы у кого болят? У меня? А босой кто ходит? Я?
Она подхватила мальчишку и унесла его из комнаты.
Олег увидел, что его рука сама по себе снова зачерпнула сахару из миски. Он рассердился на себя и вылил ложку обратно. Пустую поднес ко рту и облизал.
- Давай я тебе еще кипятку налью, - сказала тетя Луиза. - Жалко мне ребят наших, всегда какие-то недокормленные.
- Сейчас еще ничего, - сказала Эгли, возвращаясь в комнату. Вслед ей несся басовитый рев Вайткуса-младшего. - Сейчас грибы пошли. И витамины есть. Хуже с жирами…
- Мы сейчас пойдем, - сказала тетя Луиза. - Ты бледная совсем.
- Ты же знаешь почему. - Эгли постаралась улыбнуться. Но улыбка получилась гримасой, как будто ей больно.
Эгли месяц назад родила ребенка, девочку, мертвую. Старый сказал, что ей уже поздно рожать. И организм истощен. Но она человек долга. Род должен продолжаться. "Понимаешь?" Олег понимал, хотя разговоры об этом неприятны, потому что об этом вроде бы не следует говорить.
- Спасибо за угощение, - сказала тетя Луиза.
- Как ты умудрилась раздаться, непонятно, - сказал Томас, глядя, как громоздкое тело тети Луизы плывет к двери.
- Это я не от хорошей жизни распухла, - сказала Луиза, не оборачиваясь. В дверях она остановилась и сказала Олегу: - Ты от всех треволнений к Кристине забыл зайти. Они тебя ждут. Нехорошо.
Конечно. Как плохо! Он же должен был еще час назад зайти.
Олег вскочил.
- Я сейчас.
- Ну ладно, я так, для дисциплины, - сказала тетя Луиза. - Я сама загляну. Своих сирот накормлю и зайду.
- Не надо.
Олег выскочил на улицу следом за тетей Луизой. И тут вспомнил, что забыл поблагодарить Эгли за кипяток с сахаром; стало неловко.
Они пошли рядом, идти недалеко. Весь поселок можно обежать за пять минут по периметру изгороди.
Дома под косыми односкатными крышами теснились, прижимались один к другому двумя полосками по обе стороны прямой дорожки, что резала поселок пополам: от ворот в изгороди до общего сарая и склада. Крытые плоскими длинными розовыми листьями водяных тюльпанов крыши блестели под дождем, отражая всегда серое, всегда туманное небо. Четыре дома на одной стороне, шесть домов на другой. Правда, три дома пустых. Это после прошлогодней эпидемии.
Дом Кристины предпоследний, за ним только дом Дика. Тетя Луиза живет напротив.
- Не страшно уходить? - спросила тетя Луиза.
- Надо, - сказал Олег.
- Ответ, достойный мужа. - Тетя Луиза почему-то улыбнулась.
- А Сергеев Марьяну отпустит? - спросил Олег.
- Пойдет твоя Марьяна, пойдет.
- Ничего с нами не случится, - сказал Олег. - Четыре человека. Все вооруженные. Не первый раз в лесу.
- В лесу не первый раз, - согласилась Луиза, - но в горах совсем иначе.
Они остановились на дороге между домами Кристины и Луизы. Дверь к Луизе была приоткрыта, там блестели глаза - приемыш Казик ждал тетю.
- В горах страшно, - сказала Луиза. - Я на всю жизнь запомню, как мы по горам шли. Люди буквально на глазах замерзали. Утром поднимаемся, а кое-кого уже не добудишься.
- Сейчас лето, - сказал Олег, - снега нет.
- Принимаешь желаемое за действительное. В горах всегда снег.
- Но если пройти нельзя, мы вернемся, - сказал Олег.
- Возвращайтесь. Лучше возвращайтесь.
Луиза повернула к своей двери. Казик выбежал к ней навстречу. Олег толкнул дверь к Кристине.
У Кристины душно, пахнет чем-то кислым, плесень уже закрыла стены, как обои, и хоть плесень желтая, оранжевая, яркая, в комнате от этого не светлей. И светильник не горит.
- Привет, - сказал Олег, придерживая дверь, чтобы разглядеть, кто где в темной комнате. - Вы не спите?
