— Да, те, которые публикуются.
Гаал почувствовал легкое раздражение.
— Пожалуй, мне пора, — сказал он, — очень приятно было познакомиться с вами.
Джерилл безразлично помахал ему вслед.
Спустившись к себе в номер, Гаал наткнулся на незнакомца. На секунду он так удивился, что даже не догадался спросить: «А что вы тут, собственно, делаете?».
Незнакомец поднялся. Он был стар и почти лыс, при ходьбе хромал, но лицо его поражало ярко сверкающими синими глазами.
— Я — Хари Сэлдон, — сказал незнакомец за секунду до того, как фотографии этого человека, много раз виденные в различных газетах и журналах, вспыхнули в памяти Гаала Дорника.
Психоистория… Гаал Дорник, используя математические концепции, доказал, что психоистория является тем ответвлением математики, которое касается реакции человеческих обществ на стабильные социальные и экономические стимулы…
…Из всех этих выводов следовало, что, используя точные математические данные, можно определенным образом воздействовать на человеческие общества. Необходимые сведения о степени такого влияния могут быть определены Первой Теоремой Сэлдона, которая… Кроме того, человеческое общество не должно знать что-либо о психоисторическом анализе, чтобы реакция данного общества не направлялась этим знанием и не отражалась на его эволюции…
В основе всей психоистории лежит разработка функций Сэлдона, которые выражают отношения и определяют зависимость между личностями и социальными экономическими силами, такими, как…
Галактическая Энциклопедия
— Доброе утро, сэр, — сказал Гаал. — Я…
— Вы думали, что мы увидимся только завтра? В обычных условиях так бы все и получилось. Но наше дело не терпит отлагательства, и если вы нам подойдете, то мы немедленно включим вас в работу. Сейчас все труднее и труднее находить новые кадры, находить добровольцев…
— Простите, но я не понимаю, сэр.
— Вы с кем-нибудь разговаривали на обзорной башне?
— Да. С человеком по имени Джерилл. Больше мне о нем ничего не известно.
— Его имя не имеет никакого значения. Это агент Комитета общественной безопасности. Он следит за вами еще с космодрома.
— Но с какой целью? Боюсь, что я просто ничего не понимаю.
— Этот человек обо мне ничего не говорил?
Гаал заколебался.
— Он называл вас Вороном.
— Не объяснил почему?
— Он сказал, будто вы предсказываете катастрофу.
— Это правда… Скажите, много ли для вас значит Трантор?
Кажется, все, с кем бы Гаал ни встречался, интересовались его мнением о Транторе. Гаалу же пока ничего не пришло в голову, кроме одного: он великолепен!
— Вы ответили не подумав. А с психоисторической точки зрения?
— Я не применял ее к этой проблеме.
— Прежде чем мы с вами познакомимся поближе, молодой человек, вы научитесь применять психоисторию к любой проблеме и делать это будете автоматически… Посмотрите.
Из кармана пояса Сэлдон достал небольшой калькулятор. Ходили слухи, что он не расставался с ним даже в постели и доставал его из-под подушки в часы бессонницы. Серая матовая поверхность калькулятора была потертой от долгого пользования. Ловкие пальцы Сэлдона, узловатые от старости, забегали по клавишам. На сером экране засветились красные символы.
— Вот вам положение Империи на сегодняшний день. — Сэлдон вопросительно посмотрел на Гаала. Пауза затянулась.
— Но ведь это, безусловно, неполная картина, — сказал наконец Гаал.
— Да, неполная, — согласился Сэлдон. — Я рад, что вы не принимаете моих слов просто на веру. Однако это приближение, на основе которого можно сделать общие выводы. Так ведь?
— Согласно определению производной функции — да.
Гаал произносил каждое слово с большой осторожностью, стараясь избежать возможной ловушки.
— Замечательно, прибавьте к этому реальную вероятность преступлений в Империи, антиправительственный заговор, временные периоды экономического спада, понижающуюся кривую исследования новых планет…
Сэлдон продолжил перечисление. С каждым новым пунктом на экране увеличивалось количество символов, и основное уравнение росло.
Гаал прервал его только один раз.
— Я не понимаю значения этого трансформационного ряда.
Сэлдон повторил еще раз, медленнее.
— Но этот вывод сделан на основе запрещенной социальной операции, — возразил Гаал.
— Прекрасно. Вы действительно соображаете, но все же недостаточно быстро. В такой связке она не запрещена. Давайте, я раскрою этот ряд.
Операция заняла довольно продолжительное время, но в конце концов Гаал покорно произнес:
— Да, теперь я понял.
Наконец Сэлдон замолчал.
— Вот вам картина Трантора через пять столетий. Что вы на это скажете?
Гаал, не веря своим глазам, механически ответил:
— Полное разрушение! Но… но это невозможно! Трантор никогда не будет таким.
Сэлдон возбужденно крутился на месте, как мальчишка, несмотря на свой старческий вид.
— Перестаньте! Вы сами видели, как мы пришли к такому результату. Теперь переложите его на слова. Забудьте на минуту о символах.
— В то время как Трантор становится все более специализированной планетой, — смущенно начал Гаал, — он делается все более уязвимым и все менее защищенным. Далее, из-за того, что административное значение Трантора растет из года в год, планета представляет все больший интерес для захватчиков. Так как наследование императорского трона вызывает все более ожесточенные споры, а привилегии знатных фамилий неуклонно расширяются, социальная ответственность постепенно исчезает.
— Достаточно. А что вы скажете о численной вероятности полного разрушения на протяжении пяти веков?
— Я не могу этого сказать.
— Да? Вы не можете выполнить дифференциальное исчисление поля?
Под таким давлением Гаал чувствовал себя не совсем уютно. Калькулятор ему не предложили. Сэлдон держал его примерно в футе от глаз Дорника, который судорожно начал производить вычисления в уме и почувствовал, как лоб его покрывается испариной.
— Около 85 процентов? — спросил Дорник.
— Не плохо, — ответил Сэлдон, вытягивая нижнюю губу, — но и не хорошо. Точная цифра: 92,5 процента.
— И поэтому вас называют Вороном-Сэлдоном? — поинтересовался Гаал. — Я не видел в журналах всех этих вычислений.
— Ну, конечно! Это не для печати. Ведь не предполагаете же вы, что Империя когда-либо обнародует свое бедственное и шаткое положение? Для психоистории такие расчеты несложны. Но кое-какие результаты просочились и стали известны нашей аристократии.
