— А мне хоть позвонить дадут? — спросил я.
Честно говоря, звонить мне было не нужно, это я так сказал, из принципа. Но он тут же протянул мне свой мобильник и махнул рукой, давая понять, что надо спешить и звонить я могу на ходу.
Подумав, я набрал мамин номер, и пока мы шли через двор к вертолету, кратко сообщил, что со мной все нормально, просто задерживаемся на даче. Но мама уже знала о пришельце и очень волновалась. Маруська ей, что ли, прочла мои вчерашние письма? Я успокоил ее как мог и побыстрее закончил разговор, пообещав, что скоро будем в Москве.
В Москве ли мы оказались или нет — этого я не знал. Бетонные корпуса и парк — то ли больница, то ли воинская часть. Впрочем, в парк нас не выпускали и вообще пообщаться не дали — сразу развели в разные коридоры, и я попал на допрос. Или беседу? Здесь моими слушателями были сразу трое: толстяк в погонах, бородач в белом халате и пожилая женщина, тоже в белом халате. Вопросы задавала она. А я отвечал. — Мы приехали вчетвером: я, два моих друга, с которыми вместе работаем, и Лидка, жена одного из них. Сдали проект и устроили себе отгул. Сели в машину, поехали на реку Медведица, на дачу. Там взяли удочки и пошли к реке. Расположились у реки, помидорчиков нарезали, пивко открыли. Лидка загорать легла. В небе ничего не видели. Слышали в лесу грохот, но не обратили внимания. Потом выползла из леса коробка, длинная, типа как от холодильника, но поменьше.
— Выползла или вышла? — быстро переспросила она.
— Не знаю, я на поплавок смотрел. Обернулся на шум, вижу — в кустах стоит коробка. И тут коробка произнесла: «И у нас есть первый звоночек, здравствуйте».
Я умолк, понимая, как бредово все это звучит.
— Продолжайте, мы внимательно слушаем. Именно «И у нас есть первый звоночек, здравствуйте»?
— Да.
— Во вчерашнем протоколе написано: «у нас», а теперь вы говорите «и у нас».
— Ну да, «у нас», «и у нас», «а у нас» — что-то типа такого.
— Роман, — женщина подняла палец, — это очень важно, постарайтесь вспомнить.
— Да какая разница? — удивился я.
— Разница очень большая. От этого зависит, какую радиостанцию и в какое время он подслушал.
— Думаете, это с радио? — Я с сомнением покачал головой.
— Он выбрал фразу, которой, по его мнению, принято начинать диалог.
Я задумчиво почесал в затылке. А ведь действительно…
— Голос был ровный, без акцента? — продолжала она.
— Без акцента. Нормальный человеческий голос.
Толстяк в погонах задумчиво пометил что-то в блокноте.
— Хорошо, что было дальше? О чем вы подумали?
— Ну, мы подумали, деревенские шутят, залезли в коробку. Как бы чего не сперли…
— Что вы ему ответили? Кто из вас ответил?
Я снова почесал в затылке.
— Честно сказать, не помню. Кто-то из нас сказал что-то. Вроде «ты кто». Или «кто здесь».
— Что было дальше?
— Да! Юрик сказал: «Чё за фигня?» А он тут же выпалил: «Позвольте представить нашего сегодняшнего гостя». И замолчал. Типа представил.
— Откуда шел звук?
— Из коробки.
— Ничего при этом не открывалось, никаких отверстий?
Я помотал головой.
— Опишите коробку, — попросила она.
— Ну… Похожа на картонную по цвету. Без надписей. Только не картонная.
— Почему не картонная? Вы ее трогали?
— Нет. Но мне кажется, это не картон.
— Почему?
— Не знаю.
— Так что за материал?
— Не знаю.
— Пластик?
Я молча помотал головой. Ну откуда я знаю, в самом деле? Не трогал же я его.
— Хорошо, Роман, что было дальше?
— Я точно не помню. Ну… завязалась беседа. Мы уже поняли, что это не шутка, а что-то непонятное. Отвечал он очень быстро. Говорил поначалу отрывистыми фразами. Спросил пару раз голосом Юрика «Чё за фигня?». Спросил женским голосом «Как вас представить?». Ну, мы назвали имена, а дальше пошло легче.
— Насколько быстро он говорил?
— Слова произносил медленно и разборчиво. А вот отвечал моментально, не задумываясь. Говорил все увереннее и точнее… Ну, словно десять словарей успевал пролистать между фразами. Стал обращаться к каждому по имени и вел одновременно несколько разговоров, я не успевал следить, что он говорит остальным.
— Как же вы узнавали, к кому он обращается?
— Не знаю… — растерялся я. — Как-то узнавали, он то по имени называл, то интонацией показывал…
Толстяк в погонах снова что-то пометил в блокноте.
— О чем он спрашивал? О чем рассказывал?
— Сказал, что он космический пришелец.
— Это он так сказал — «космический пришелец»? Или вы его так назвали?
— Он. Я, говорит, космический пришелец. Прилетел на нашу планету из далекого космоса. Потом спрашивал всякие глупости.
— Что именно?
— Меня спрашивал, сколько мне лет, есть ли у меня дети, кем работаю и доволен ли работой.
— Он рассказывал, откуда прилетел?
— Из далекого космоса. Больше ничего не говорил.
— А что собирается делать, рассказывал?
— Нет. — Я помотал головой. — Он вообще не рассказывал, он спрашивал. В какой-то момент спросил, что имеет смысл посмотреть в Москве. Но я не думаю, что он всерьез туда собирался.
— Почему? — спросила женщина.
— Ну… — Я задумался. — Это было похоже на урок языка, как туристов учат. Типа, расскажите о достопримечательностях. Я как-то не представляю, чтобы эта коробка всерьез собралась ходить по музеям…
— Ясно. Какие еще были вопросы?
— Ну, сначала вопросы были простые, потом все сложнее. Все вместе длилось минут десять, не больше. Он спрашивал, что такое сон. Как снятся сны и что ты чувствуешь. Может ли человек не спать вообще, что будет с ним из-за этого. Потом спросил, какой смысл игры в бильярд. Я рассказал. А потом — спросил, что такое чувство юмора. Я не смог ему ответить, что такое чувство юмора. Тогда он прекратил со мной разговаривать и спросил у остальных, что такое чувство юмора. Ну, мы попытались объяснить, типа, это когда неожиданный ход, когда абсурдная ситуация, когда смешной ответ, когда смешно, короче. Он опять: что такое смешно? Если над кем-то подшутили, выходит, его обманули, подшутить — это смешно? Лидка говорит: смешно — это вроде щекотки, только когда не щекотят. Он сказал: спасибо, всего доброго. И стал двигаться в лес.
— Всего доброго или до встречи, до свидания? Или прощайте?
Я покачал головой.
— Про новую встречу он ничего не говорил. Но и «прощайте» тоже не произнес. Он уже к тому моменту отлично владел языком.
— Хорошо. Он пополз в лес. Как он двигался?
— Просто как коробка. Полз. Плавно. Словно коробку на шнуре тянули, только шнура не было. Мы за ним. Он быстрее. Мы бегом. И вышли к этому его черному конусу. Он в нем исчез, и всё. А я достал наладонник и начал щелкать конус со всех сторон, пока Юра не сказал, что тут может быть радиация. Тогда мы ушли.