Бороться с ними было практически невозможно — равно как и понять, для чего им все это нужно. Ведь во Вселенной более чем достаточно годных для жизни, но еще незаселенных и неразведанных миров, а Предел и так уже разделил всех на две части...
Лавразийский праконтинент. Кайнозойская эра, около 20 млн. лет назад
Как ни прискорбно это осознавать, но никаких шансов добраться до берега у него не было. Равно и определить в непроглядной тьме девственной ночи, еще не знавшей иного света, кроме холодного сияния далеких звезд, где именно он находится, этот самый берег...
И еще здорово мешали волны. Когда-нибудь на этом месте наверняка будет лениво плескаться небольшое сонное внутреннее море или вовсе расстелется суша. Но это когда-нибудь, а пока по широкой груди первозданного океана величественно катились догоняющие друг друга водяные валы. Вверх-вниз, вверх-вниз... И попробуй только выпасть на мгновение из этой повторяющейся раз за разом амплитуды — тебя тут же подхватит, закружит в предсмертном танце и потянет вниз, впрессовывая тоннами воды в упругонеподатливую глубину.
Да, впрочем, какая разница? До берега-то все равно не добраться. И на парящую где-то там, в заоблачных высях геостационарной орбиты, телепортационную станцию надеяться не приходится — спутник вне зоны досягаемости и ближайший сеанс связи будет только через час. А час ему, увы, никак не продержаться. Даже получаса не выдержать... Обидно. Хотя, конечно, он прекрасно знал, на что идет, одним из первых дав согласие на этот прыжок.
А быть первым всегда не только почетно, но и опасно. Иногда — как, например, сейчас — смертельно... Н-да, хороши же оказались господа техники с господами вычислителями: ошибиться не на сотню-другую лет, как это обычно бывает, а сразу на несколько миллионов — это еще суметь надо. Да к тому же с топологической привязкой что-то напутали — похоже, это и вовсе другое полушарие. Или, может, это просто он такой везучий; или с каналом что-то не то получилось?..
Конечно, его уже наверняка хватились, и где-то там, в семи с половиной миллионах световых лет и двадцати с лишним миллионах лет обычных, временных, объявлен аврал, готовится спасательная партия, однако им уже все равно не успеть. Пока нащупают заброшенную неизвестно куда станцию (если вообще сумеют это сделать), пока рассчитают параметры нового сверхдальнего прыжка, будет уже поздно. Слишком поздно...
Последней его мыслью, пришедшей, когда над головой сомкнулась темная поверхность воды, было осознание того, что индивидуальный браслет, правда, надежно заблокированный его собственным генетическим кодом, теперь навечно останется там, где быть ему в ближайшие несколько десятков миллионов лет, в общем-то, никак не положено.
На Земле...
Одесса, район Большого фонтана. Апрель 2005 года
Что может быть лучше выпавшего на весну заслуженного отпуска? Конечно же только выпавший на весну заслуженный отпуск с приплюсованными к нему нерастраченными за год отгулами! А если еще добавить своевременно выплаченные родной бухгалтерией щедрые отпускные и уехавших на целых две недели «к маме в деревню» жену с трехлетним сынишкой, то Игоря Назарова, ургентного хирурга городской больницы «Скорой медицинской помощи», смело можно было бы назвать одним из счастливейших мужчин славного города Одессы.
Причем не поймите превратно: жену Игорь очень любил и за все годы семейной жизни даже ни разу не сбегал налево. Просто, как говорил герой одного популярного в прошлом фильма, «нет мужа, который хотя бы на час не хотел стать холостяком», когда можно бесцельно валяться перед телевизором с бутылкой пива, смотря исключительно горячо нелюбимый супругой канал «Дискавери» и периодически под него же и засыпая. Или заняться кучей других приятных душе и сердцу мужских дел, ценности которых, как известно, не может понять ни одна, даже самая лучшая жена на свете. Например, просидеть «под пивко» полночи за компом, в который раз захватывая Харьков (или, наоборот, освобождая его от коварных оккупантов — смотря, на чьей стороне ему захочется сегодня играть в любимый Sudden Strike II). Или покурить, не вылезая из постели (страшное табу, вступившее в силу сразу же по окончании медового месяца). Или, потихоньку ностальгируя, пересмотреть кучу институтских фотографий, запихнуть в старенький видик такую же старенькую, затертую, а местами и «посыпавшуюся» кассету (Игорь вполне мог себе позволить и новомодный DVD-проигрыватель, но принципиально не хотел изменять привычным магнитным лентам) с классическим «Терминатором-2» и благополучно задремать на середине любимого фильма. Или...
Да мало ли дел может придумать себе временно холостякующий мужик?!
Например, вот так взять и, встав пораньше с неубранной с позавчерашнего дня кровати (оставшаяся со времен «дозагсовой» жизни и крайне отвратительная с точки зрения жены привычка, отучить его от которой она тем не менее так и не сумела), отправиться на берег моря. Куда-нибудь в район любимого со времен счастливого детства и бесшабашной студенческой юности Большефонтанского мыса, благо теплый южный апрель уже полностью вступил в свои права, расправив навстречу солнцу крохотные клейкие ладошки рано распустившихся листьев. Причем отправиться, заметьте, одному! От друзей, какими бы старыми, верными и надежными они ни были, тоже иногда надо отдыхать.
И поехать туда нужно всенепременно стареньким дребезжащим «восемнадцатым» трамваем. А добравшись до конечной, обязательно отовариться пивом в гастрономе на углу, который Игорь помнил еще кафе-мороженым времен позднего соцреализма.
Ну а дальше, конечно же, пешком — с отключенным на фиг мобильником, никуда не спеша, позвякивая пивными бутылками, попыхивая сигареткой, улыбаясь утреннему солнцу и редким встречным прохожим. И вспоминая...
Просто вспоминая. Не кого-то или что-то конкретное, а так, вообще вспоминая все то, что давным-давно прошло и уже никогда не вернется, разве что в снах или во время вот таких более чем редких прогулок. В свои тридцать два уже вполне состоявшись и как личность, и как неплохой профессионал своего непростого дела, Игорь так до конца и не изжил в себе вечного романтика и, что более странно, не стал законченным циником, привыкшим рассматривать жизнь исключительно как «промежуток времени между отсечением пуповины и первым криком и биологической смертью с необратимым разрушением структур головного мозга».
Короче говоря, второй день отпуска было решено всецело посвятить единению с просыпающейся после зимней спячки природой, пропитанным запахами долгожданной весны соленым морским ветром и пивом. Поднявшись с кровати, Игорь умылся и, наскоро перекусив, отправился разыскивать в шкафу более-менее немятые джинсы (ну вы еще скажите: утюг включать — глупости какие!).
