Зима в этом году запаздывала со снегом, но морозы уже были. Особенно резки они казались из-за повышенной ленинградской влажности. Из-за множества каналов, пронзающих город, построенный Петром во всех направлениях. Вот и сейчас на облицованной красным гранитом площадке на набережной Невы застыли, прильнув друг к другу двое — высокий командир в щегольской фуражке с чёрным околышем, несмотря на холод, и девушка в сером пальто и вязаной шапочке с длинными ушами, свисающими почти до талии. Он держал в ладонях её руки и пытался отогреть кисти своим дыханием:
— Замёрзли очень?
— Нет… теперь тепло.
— Ну как же нет? Вот совсем посинели. Ничего, сейчас.
Он дышал на узкие длинные пальчики, осторожно целуя коротко обрезанные ноготки.
— Что ты делаешь? Не надо. А то кто увидит…
— Ничего страшного. Пусть видят, как я тебя люблю… вот только командир рапорт подпишет, и сразу пойдём в ЗАГС…
— А подпишет? Всё таки у меня…
— Подпишет. Он человек хороший. Да и не на последнем счету я у командования. Так что подпишет. Не волнуйся.
— Ой, мне домой надо. Бабушка волноваться будет.
— Хорошо… Завтра увидимся?
— Конечно. А тебя отпустят?
— Отпустят. Не волнуйся…
Короткий поцелуй в щёку жарко обжёг и заставил течь кровь быстрее. Хлопнула дверь, послышались голоса из-за массивного, ещё дореволюционного полотна двери. Лейтенант Петров стащил форсистую фуражку, спрятал её за пазуху, заткнув за ремень, натянул на голову уставную ушанку. Затем, насвистывая сбежал по лестнице многоквартирного дома на Фонтанке и вылетев из подъезда попал прямо в объятия военного патруля:
— Товарищ командир! Немедленно подойдите ко мне!
Скомандовал командующий патрулём капитан, явно обрадованный возможностью проявить свою власть. Лейтенант нехотя подошёл к нему, затем отдал честь:
— Лейтенант Петров, командир взвода 20-й механизированной дивизии.[9] Нахожусь в увольнении.
— Ваши документы, товарищ лейтенант.
Он протянул начальнику патруля запрошенное, и они отошли все вместе поближе к горевшему фонарю. Капитан долго всматривался в бумаги Петрова, потом велел одному из бойцов:
— Позвони в комендатуру и выясни насчёт него. А мы пока подождём… курите, товарищ лейтенант?
— Да.
— Угощайтесь. Извините, но порядок есть порядок.
Капитан протянул раскрытый портсигар Петрову. Тот в ответ любезно дал прикурить ему от своей зажигалки. Оба молча попыхивали папиросами, когда послышался топот, и из-за угла выскочил запыхавшийся боец:
— Товарищ капитан, товарищи командиры! Война! Война с Финляндией!
— Ты что мелешь, боец?!
— В комендатуре приказали немедленно прибыть к ним, а товарищу лейтенанту — без промедлений следовать в часть. Любыми способами, вплоть до такси.
И в этот момент, словно по волшебству из-за угла вывернулся вальяжный правительственный «ЗиС-110», украшенный шашечками. Капитан, выхватив из кобуры уставной «наган» картинно вскинул руку с оружием, останавливая машину. Автомобиль послушно вильнул к обочине и замер. Опустилось окошко, и весёлый голос спросил:
— Чего изволите, уважаемые пассажиры?
— На Чёрную Речку. Доставишь вот лейтенанта в часть.
— Двенадцать рублей по счётчику.
Капитан внезапно вскипел:
— А пулю не хочешь? Я тебя сейчас как саботажника, по законам военного времени… ты что, не знаешь, что ВОЙНА?!
— К-какая война? Вы, вы что, товарищ командир?!
— Война, таксист. Война…
— Садитесь, товарищ лейтенант! Долетим в два счёта.
Петров нырнул в уютную внутренность машины. Водитель дал газ… Новость была действительно ошеломляющей, и оба человека в машине молчали до той поры, пока «ЗиС» не затормозил возле КПП части. Высветив огромными фарами полосатый шлагбаум. Лейтенант полез в полевую сумку, быстро набросал на страничке из блокнота расписку и протянул водителю, тот словно не замечая её спросил:
— С кем воюем, товарищ командир?
— С финнами.
Водитель словно сбросил невидимый груз с плеч и уже совсем другим голосом, как то вроде взбодрившись, бросил:
— Ну. Этой финской моське мы быстро мозги вправим…
— Вправим, друг. Не волнуйся. Недолго они будут дёргаться. У нас — Красная Армия! Лучшая в мире армия рабочих и крестьян! Так что, через пару недель, максимум через месяц, будем в их столице капитуляцию принимать. Бывай друг…
Мягко хлопнула массивная дверь, и лейтенант чуть ли не бегом устремился к призывно сияющей огнями будке контрольнопропускного пункта. Сзади заурчал мотор разворачивающегося такси… Дежурный вскочил из-за стола и отдал честь:
— Товарищ лейтенант, война!
— Знаю.
— Вам — в штаб. Командир полка собирает всех командиров в Красном уголке.[10]
— Ясно. Спасибо…
В помещении было тепло и накурено так, хоть топор вешай. Петров повесил шинель на крючок, с трудом отыскав место и раздвинув широкими плечами остальных командиров, сгрудившихся возле повешенной на стене карты.
— А вот и наш Володя. Все в сборе?
— Нет комбата один. Нарочный уже выслан. Скоро будут.
Хлопнула дверь. И появился тот, о ком только что вспоминали. Комбат один капитан Гоцеридзе.
— Вах, дорогой, извини, снег пошёл. Еле добрался.
Обратился он к командиру полка. Тот кивнул в ответ и вышел к самой карте, взял в руки указку и заговорил:
— О сложившейся ситуации вам доложит комиссар полка товарищ Фридлянд.
Тот, взяв из рук комполка указку, начал речь, время от времени указывая на карте места, о которых шла речь.
— Как вам известно, товарищи, обнаглевшие белофинны весь год устраивали провокации на нашей государственной границе. Товарищ Сталин и наша Коммунистическая Партия большевиков в своей бесконечной мудрости долго сносила их непрестанные вылазки, пытаясь решить возникшие проблемы мирным путём переговоров. Но настал день, когда наше терпение лопнуло. Три дня назад при артиллерийском налёте погибли наши советские воины. В этот же день подло, из засады был расстрелян наряд пограничников. Товарищ Сталин в своей бесконечной мудрости потребовал от белофиннов отвести вооружённые силы на двадцать — двадцать пять километров от государственной границы СССР, дабы предупредить повторение подобных случаев. Более того, в своём бесконечном миролюбии Советский Союз предложил буржуазной Финляндии произвести обмен территорий. Они должны нам передать небольшой участок земель на Финском перешейке, что обезопасит город Ленина. А мы взамен отдаём им в три раза большие земли Карело-Финской Советской Республики. Но империалистическое правительство Каллио, науськиваемое буржуями Англии и Британии отвергло эти мирные предложения, а так же отказалось от выполнения справедливых требований СССР по демилитаризации границы. Более того — отмечено непрерывное увеличение военного присутствия, строительство полевых аэродромов, новых дорог, передвижение крупных военных группировок к границе. Советское правительство и лично товарищ Сталин приняли в сложившейся обстановке единственно верное решение: вразумить зарвавшуюся обнаглевшую белогвардейскую Финляндию при помощи Красной Армии…
