Подумав, я набрал мамин номер, и пока мы шли через двор к вертолету, кратко сообщил, что со мной все нормально, просто задерживаемся на даче. Но мама уже знала о пришельце и очень волновалась. Маруська ей, что ли, прочла мои вчерашние письма? Я успокоил ее как мог и побыстрее закончил разговор, пообещав, что скоро будем в Москве.
В Москве ли мы оказались или нет – этого я не знал. Бетонные корпуса и парк – то ли больница, то ли воинская часть. Впрочем, в парк нас не выпускали и вообще пообщаться не дали – сразу развели в разные коридоры, и я попал на допрос. Или беседу? Здесь моими слушателями были сразу трое: толстяк в погонах, бородач в белом халате и пожилая женщина, тоже в белом халате. Вопросы задавала она. А я отвечал.
– Мы приехали вчетвером: я, два моих друга, с которыми вместе работаем, и Лидка, жена одного из них. Сдали проект и устроили себе отгул. Сели в машину, поехали на реку Медведица, на дачу. Там взяли удочки и пошли к реке. Расположились у реки, помидорчиков нарезали, пивко открыли. Лидка загорать легла. В небе ничего не видели. Слышали в лесу грохот, но не обратили внимания. Потом выползла из леса коробка, длинная, типа как от холодильника, но поменьше.
– Выползла или вышла? – быстро переспросила она.
– Не знаю, я на поплавок смотрел. Обернулся на шум, вижу – в кустах стоит коробка. И тут коробка произнесла: «И у нас есть первый звоночек, здравствуйте».
Я умолк, понимая, как бредово все это звучит.
– Продолжайте, мы внимательно слушаем. Именно «И у нас есть первый звоночек, здравствуйте»?
– Да.
– Во вчерашнем протоколе написано: «у нас», а теперь вы говорите «и у нас».
– Ну да, «у нас», «и у нас», «а у нас» – что-то типа такого.
– Роман, – женщина подняла палец, – это очень важно, постарайтесь вспомнить.
– Да какая разница? – удивился я.
– Разница очень большая. От этого зависит, какую радиостанцию и в какое время он подслушал.
– Думаете, это с радио? – Я с сомнением покачал головой.
– Он выбрал фразу, которой, по его мнению, принято начинать диалог.
Я задумчиво почесал в затылке. А ведь действительно…
– Голос был ровный, без акцента? – продолжала она.
– Без акцента. Нормальный человеческий голос.
Толстяк в погонах задумчиво пометил что-то в блокноте.
– Хорошо, что было дальше? О чем вы подумали?
– Ну, мы подумали, деревенские шутят, залезли в коробку. Как бы чего не сперли…
– Что вы ему ответили? Кто из вас ответил?
Я снова почесал в затылке.
– Честно сказать, не помню. Кто-то из нас сказал что-то. Вроде «ты кто». Или «кто здесь».
– Что было дальше?
– Да! Юрик сказал: «Чё за фигня?» А он тут же выпалил: «Позвольте представить нашего сегодняшнего гостя». И замолчал. Типа представил.
– Откуда шел звук?
– Из коробки.
– Ничего при этом не открывалось, никаких отверстий?
Я помотал головой.
– Опишите коробку, – попросила она.
– Ну… Похожа на картонную по цвету. Без надписей. Только не картонная.
– Почему не картонная? Вы ее трогали?
– Нет. Но мне кажется, это не картон.
– Почему?
– Не знаю.
– Так что за материал?
– Не знаю.
– Пластик?
Я молча помотал головой. Ну откуда я знаю, в самом деле? Не трогал же я его.
– Хорошо, Роман, что было дальше?
– Я точно не помню. Ну… завязалась беседа. Мы уже поняли, что это не шутка, а что-то непонятное. Отвечал он очень быстро. Говорил поначалу отрывистыми фразами. Спросил пару раз голосом Юрика «Чё за фигня?». Спросил женским голосом «Как вас представить?». Ну, мы назвали имена, а дальше пошло легче.
– Насколько быстро он говорил?
– Слова произносил медленно и разборчиво. А вот отвечал моментально, не задумываясь. Говорил все увереннее и точнее… Ну, словно десять словарей успевал пролистать между фразами. Стал обращаться к каждому по имени и вел одновременно несколько разговоров, я не успевал следить, что он говорит остальным.
– Как же вы узнавали, к кому он обращается?
– Не знаю… – растерялся я. – Как-то узнавали, он то по имени называл, то интонацией показывал…
Толстяк в погонах снова что-то пометил в блокноте.
– О чем он спрашивал? О чем рассказывал?
– Сказал, что он космический пришелец.
– Это он так сказал – «космический пришелец»? Или вы его так назвали?
– Он. Я, говорит, космический пришелец. Прилетел на нашу планету из далекого космоса. Потом спрашивал всякие глупости.
– Что именно?
– Меня спрашивал, сколько мне лет, есть ли у меня дети, кем работаю и доволен ли работой.
– Он рассказывал, откуда прилетел?
– Из далекого космоса. Больше ничего не говорил.
– А что собирается делать, рассказывал?
– Нет. – Я помотал головой. – Он вообще не рассказывал, он спрашивал. В какой-то момент спросил, что имеет смысл посмотреть в Москве. Но я не думаю, что он всерьез туда собирался.
– Почему? – спросила женщина.
– Ну… – Я задумался. – Это было похоже на урок языка, как туристов учат. Типа, расскажите о достопримечательностях. Я как-то не представляю, чтобы эта коробка всерьез собралась ходить по музеям…
– Ясно. Какие еще были вопросы?
– Ну, сначала вопросы были простые, потом все сложнее. Все вместе длилось минут десять, не больше. Он спрашивал, что такое сон. Как снятся сны и что ты чувствуешь. Может ли человек не спать вообще, что будет с ним из-за этого. Потом спросил, какой смысл игры в бильярд. Я рассказал. А потом – спросил, что такое чувство юмора. Я не смог ему ответить, что такое чувство юмора. Тогда он прекратил со мной разговаривать и спросил у остальных, что такое чувство юмора. Ну, мы попытались объяснить, типа, это когда неожиданный ход, когда абсурдная ситуация, когда смешной ответ, когда смешно, короче. Он опять: что такое смешно? Если над кем-то подшутили, выходит, его обманули, подшутить – это смешно? Лидка говорит: смешно – это вроде щекотки, только когда не щекотят. Он сказал: спасибо, всего доброго. И стал двигаться в лес.
– Всего доброго или до встречи, до свидания? Или прощайте?
Я покачал головой.
– Про новую встречу он ничего не говорил. Но и «прощайте» тоже не произнес. Он уже к тому моменту отлично владел языком.
– Хорошо. Он пополз в лес. Как он двигался?
– Просто как коробка. Полз. Плавно. Словно коробку на шнуре тянули, только шнура не было. Мы за ним. Он быстрее. Мы бегом. И вышли к этому его черному конусу. Он в нем исчез, и всё. А я достал наладонник и начал щелкать конус со всех сторон, пока Юра не сказал, что тут может быть радиация. Тогда мы ушли.
– Его, то есть коробку эту, вы сфотографировать не догадались, только сам корабль?
– Нет, он нас как-то разговором отвлек… Знаешь, когда собеседник без паузы с тобой говорит, такое ощущение, будто ты на скорость отвечаешь… Подумал, ответил, не успел вздохнуть, а он тебе бац – и новый вопрос. Надо было, конечно, фотку сделать, но я не догадался. И не думал, что он так быстро уйдет.
