– Нет, – ответил Митник. – Мы обсуждали это уже не раз. У нас долг за квартиру. За квартиру, которая не стоит и гроша. И налог на Аньку. Треть моей зарплаты будет уходить в банк, треть я буду тратить на транспорт и перекусы, и на оставшееся ты предлагаешь жить?
– Митя, – она едва не плакала, – зато мы, наконец, развяжемся с долгами!
– Наконец?! – Митник почувствовал, что начинает выходить из себя. – Наконец, это еще минимум десять лет, и то, если мне повезет устроиться на приличную зарплату!
– А если ты заболеешь? – Она сама не заметила, как начала заламывать руки. – У тебя больше нет карточки социального страхования, а так я хотя бы буду уверена, что если, не дай бог, что случится, твое лечение оплатит работодатель.
– Со мной все будет в порядке, – сказал Митник сквозь сцепленные зубы, зная дословно, что услышит в ответ.
– Твой отец тоже говорил так! – Мать поднялась, торжествуя. Еще ни разу ему не удавалось ответить на этот ее аргумент.
– Со мной все будет в порядке, – повторил он, также встав. Но мать уже не слушала его.
– Ты совсем не думаешь об Ане. Не забрал ее из школы сегодня. А она одаренная девочка, эта федеральная программа отбивает у нее охоту к учебе. Нам нечем оплачивать факультативы. Если бы ты пошел работать, устроился в «Новый город», банк разрешил бы нам взять кредит…
– Нет! – Митник рявкнул это так, что мать осеклась. Подняла на него затуманенный взгляд и отшатнулась. – Никогда, – он едва сдерживал себя, – никогда не смей даже думать об этом, – несмотря на все усилия как-то контролировать сотрясавшую его ярость, мать, схватившись за сердце, отступила на шаг. – Извини, – с трудом выдавил Митник и, развернувшись, шагнул мимо, распахнул дверь, выйдя в прихожую. Сестра сидела в зале на кресле, обеими руками обхватив диванную подушку, и смотрела испуганно. Митник опустил взгляд, чтобы она не увидела его лица. Сунул ноги в берцы, принялся шнуровать.
– Куда ты? – Мать снова стала в дверном проеме, опершись одной рукой о косяк, вот только второй она теперь держалась за сердце.
– Никуда, – ответил Митник, продевая руки в рукава куртки.
– Я не пущу. – Мать испугалась чего-то. Загородила проход, распахивая руки. Повторила сиплым шепотом: – Я не пущу.
Митник мягко отодвинул мать в сторону и шагнул за порог. По лестнице бежал вплоть до первого этажа и, лишь выйдя из подъезда, выдохнул свободно.
В кармане куртки зазвонил телефон. Митник отключил его, не вынимая, и зашагал в сторону трущоб. Туда, куда боялись заглядывать даже полицейские патрули. Расположенный почти в сердце города, утопленный в глубокой балке, район трущоб был практически изолирован от проходящих совсем рядом центральных улиц. Слишком крутой спуск отпугивал автомобилистов, и даже самые отчаянные таксисты не брались возить туда пассажиров. Несмотря на выгодное местоположение, земля там стоила копейки и не была нужна никому. Особенности ландшафта делали невозможным многоэтажное строительство. Отсутствие нормальных дорог делало бессмысленным строительство складов.
Трущобы пугали Митника. Они не были похожи ни на что из того, к чему он привык. Там не было домов выше трех этажей, прямых улиц, скверов, светофоров, остановок общественного транспорта, гипермаркетов, кафе, парковок, детских площадок, уличного освещения… Там были крошечные домики, прячущиеся за высоченными заборами. Узкие, петляющие улочки и нависающие над ними балконы и галереи. Глухие тупики и незаметные подворотни. Тесные дворики, полные полощущимся на ветру бельем. Толпы чумазых детей, носящихся по улицам без присмотра. Митник никогда не видел этих детей в Анькиной школе – единственной государственной школе, оставшейся в их районе. Митник подозревал, что половина обитателей трущоб не имеет ни социальной карты, ни даже собственного ай-ди и живет тут на положении нелегалов.
Прежде чем начать спускаться в этот странный, существующий по своим законам мир, Митник заглянул в полуразрушенный дом, стоявший на границе города и трущоб. Вынул спрятанный в глубоком простенке «Макарыч». Всякий раз, вынимая травматический пистолет, Митник испытывал странное чувство удовлетворения, и хотя ему еще ни разу не пришлось пустить оружие в ход, стаи диких собак, царившие в трущобах, чуяли потенциальную угрозу, предпочитая держаться подальше. Одновременно Митник прекрасно понимал: никакое оружие не защитит его от людей, обитавших там. Он никогда не сунулся бы в трущобы по доброй воле, если бы те не знали его и не принимали как своего.
Спрятав «Макарыч» в кармане куртки, Митник принялся спускаться вниз – по шатким лесенкам, собранным из подручных материалов и ведущим от ворот одного дома к воротам другого. Рядом по так называемой «дороге» медленно плыл селевой поток стаявшего снега, мусора и грязи. Когда кончались самодельные мостки, Митнику приходилось пересекать его, поскольку обходных путей здесь попросту не было.
Митник шел долго, не встретив никого по дороге, но когда он добрался до места, его приходу не удивились. Открыли ворота и придержали цепного пса, пока Митник шел к дому. Одноэтажному каменному строению, возведенному в позапрошлом веке. Этот дом поражал Митника. Его комнаты были просторны, потолки – недосягаемо высоки. Стены внутри украшали массивные металлические кольца. Митник как-то спросил у хозяев, что это, но ответ «коновязь» ничего ему не объяснил.
Его провели на кухню, где уже стояли две кружки горячего дымящегося чая. Митник сел. Обхватив кружку ладонями, понял, что продрог до костей, пробираясь через лужи. В дверь кухни заглядывали любопытствующие детские головы. Слышался сдавленный смех и громкий, возбужденный шепот.
– Здорово, Митник! – Хозяин появился через минуту. Присел напротив и принялся помешивать чай ложечкой. Та мелодично звенела, и Митник почувствовал, что устал. Мерное позвякивание убаюкивало. Чтобы проснуться, Митник снял руки со стола, выпрямился на табуретке. – Что-то ты рано. Мы ждали тебя в конце месяца. Принес что-нибудь интересное?
– Нет, – ответил Митник, делая глоток. – Учебники по маркетингу, но такого дерьма везде навалом. Я пришел взять заказ. Ты говорил, у тебя есть что-то для меня.
Хозяин прекратил звенеть ложкой. Склонился навстречу, положив ладонь на плечо.
– У тебя проблемы, Митник? Что-то… с семьей?
– Я хочу серьезного дела, – ответил Митник.
Хозяин снял ладонь с плеча. Откинулся на табуретке, опершись о стену.
– Не берись за серьезное дело, Митник, если только действительно не хочешь этого. Если тебе нужны деньги, я могу ссудить в разумных пределах. Без процентов и обязательств, Митник, мы не в банке.
