Как будто вы можете их сейчас знать, подумал советник. Но, конечно, не сказал этого вслух. С Кипятильником не стоило связываться. Тем более теперь, после этого в высшей степени странного случая. Уже давно, после того как поступило первое сообщение о том, что “Аттаил” атакован, у советника Барро зародилось странное, невероятное предположение, которое все объясняло. Сразу же проверить это предположение советник не решился. Но мало-помалу, по мере того, как отпадали все прочие разумные объяснения, предположение это казалось все более близким к истине. Когда же на флагман доставили спасенных с “Аттаила”, когда он лично убедился в их реальности, в том, что имеет дело с настоящими, живыми людьми, хотя еще трое суток назад ни их, ни “Аттаила” в природе не существовало, советник был почти на сто процентов убежден в истинности своей догадки.
Но как поступить дальше, он еще не решил.
— Итак, советник, — сказал адмирал, когда они вновь оказались на своих местах в рубке. — Я жду ваших объяснений. Надеюсь, вы скажете на этот раз что-либо вразумительное.
— Надо еще кое-что проверить, мой адмирал, — ответил советник.
— Черт бы вас побрал с этими проверками! — заорал вдруг адмирал. — Я слышу это от вас уже много дней подряд. Если в этом и состоит вся помощь, которую вы в состоянии оказать, то на черта вы мне сдались, советник? Извольте или отвечать немедленно, или катитесь к дьяволу с моего корабля!
— Как вам будет угодно, мой адмирал. — Советник был совершенно спокоен, и это его спокойствие еще больше уязвило адмирала Пинкера.
Повернувшись к пульту БМК, советник набрал какие-то коды и, кивнув в сторону экрана, сказал:
— Вот ситуация трое суток назад. Наши силы сосредоточены таким образом, чтобы исподволь готовить фланговый удар по противнику. Вот здесь, на правом фланге, нами имитируется повышенная активность с тем, чтобы отвлечь внимание кренбов от истинных наших намерений. Одновременно, как вы помните, в память БМК были введены данные о ряде фиктивных объектов, в том числе и об этом планетоиде “Аттаил”, для того, чтобы проверить, что знает о содержимом памяти БМК наш противник. В целом — вместе с фиктивными объектами — ситуация такова, что, как мы видим, наш отвлекающий маневр на правом фланге не должен привести к ожидаемому в обычных условиях перестроению противника. Наоборот, противник должен сосредоточить все свои силы на центральном направлении, что и наблюдается в действительности.
— Я и без вас вижу, что наблюдается в действительности, — буркнул адмирал. — Вы изложите свои соображения.
— Ну, во-первых, естественно было бы предположить, что противнику и в самом деле стали известны наши сверхсекретные данные. И он, не веря своим глазам, не веря тому, что показывают приборы, не доверяя своей разведке, наконец, атаковал бы пустоту. В этом случае мы бы знали, что наш план дезинформации удался. Через сутки примерно противник понял бы свою ошибку, но было бы уже поздно. Поэтому, когда пришло донесение от Джайка об атаке на планетоид “Аттаил”, я поначалу подумал, что все идет в соответствии с этим сценарием. Но меня смутили слова о сигнале бедствия. Объект, которого не существует, такого сигнала подать не может.
— Вы это очень верно заметили, советник, — ехидно вставил адмирал. — А как же эти спасенные?
— Вот именно — спасенные. Когда они прибыли, естественно было предположить, что противник сам забросил на место фиктивного планетоида свой объект. Хотя бы для внедрения в наши ряды ментально переориентированных пленных — помните те диверсии трехлетней давности? Но дело в том, что мы научились распознавать таких пленных, и я гарантирую, что спасенные к ним не относятся. Поэтому, мой адмирал, остается лишь одно объяснение. Но вам придется напрячь воображение.
— Я попробую, советник, — сказал адмирал, поджав губы.
— Объяснение таково: “Аттаил” — действительно существовал. С того момента, как мы ввели информацию о нем в память БМК. И существовал он именно и только потому, что мы сделали это.
— Что? — адмирал даже выпучил глаза от удивления. — Да вы издеваетесь надо мной, советник.
— Нет, мой адмирал. Я просто высказываю единственное разумное предположение, которое объясняло бы все происшедшее. Я же говорил вам, что нужно напрячь воображение. Получается так, мой адмирал, что мы создали дополнительные силы флота, просто-напросто введя данные о них в память БМК. Это факт, мой адмирал, из которого можно извлечь практические выводы.
— Какие?
— Напрягайте воображение, мой адмирал. Представьте, что будет, если мы снова введем в память БМК какие-то данные. Помнится, Координатор Аргелан отказался выделить нам дополнительный отряд фрегатов для патрулирования?
— Вы хотите сказать, что мы сами можем создать этот отряд? Я правильно вас понял, советник?
— Да.
— И он будет участвовать в боевых операциях наравне с остальными силами? Так, как если бы поступил к нам обычным порядком?
— Да, мой адмирал. Именно это я и хочу сказать.
— Чушь!
— Что нам мешает попробовать?
— Пробуйте, но это чушь, советник.
Через час адмирал уже не думал, что это чушь. Потому что к тому моменту на борт флагмана уже прибыл командир отряда фрегатов и доложил адмиралу о готовности приступить к патрулированию. Через шесть часов этот отряд встретился с силами кренбов, брошенными на прикрытие правого фланга, и разбил их уже на вторые сутки боев. Правда, ценой немалых потерь. Но адмирала теперь потери мало заботили. Что потери, если он в любой момент мог бросить в бой новые подкрепления? В горячке завязавшегося сражения адмирал забыл обо всем на свете — и о еде, и о Союзнике, который периодически отправлялся на отдых, а затем вновь появлялся в рубке, и о советнике Барро. Лишь временами, когда требовались новые подкрепления, адмирал обращался к советнику с заданием и тут же бросал в бой свежие силы. В руках у адмирала вдруг оказалось оружие невиданных прежде возможностей, и он как ребенок наслаждался этой новой игрушкой. Только когда силы кренбов были наконец сломлены, когда их флот практически перестал существовать, адмирал пришел в себя. Передав командование дежурному офицеру своего штаба и отдав необходимые приказания, он удалился на отдых.
На другой день советник Барро удостоился чести быть приглашенным на обед в адмиральскую каюту.
— Итак, советник, — сказал адмирал, когда они приступили к десерту, подняв тосты за победу, за флот и за расширение сферы жизненных интересов Элвы. — Операция закончилась полным успехом. Но для полноты картины я хотел бы добавить к своему флоту пару линейных кораблей.
