Моя Майя – очень веселая и жизнерадостная женщина. Я облегченно вздохнул, услышав ее звонкий, задорный голос.
– Глупышка, ты должна этим гордиться!
– А я и горжусь! Здесь меня донимают пресса, радио и телевидение. Ты знаешь, из Москвы ко мне прилетала академическая комиссия, и меня исследовали! Они хотели убедиться, что у меня сердце действительно не с правой, а с левой стороны!
– Ну, и как?
– Убедились, дорогой! Оказывается, я не из антимира! – Она звонко засмеялась. – А что делаешь ты? – спросила она.
– Стараюсь молчать. Представляешь, что было бы со мной, если бы народ узнал, что я земная копия супруга этой красно-фиолетовой особы.
– Но тогда и тебя нужно было бы покрасить в этот гадкий цвет! Кстати, зачем они сделали ее пурпурной?
– Они ничего не делали. Это самостоятельно сделала свертывающая информацию машина. Значит, по правилам антимиров так нужно… Впрочем, большинство людей считают мумию довольно симпатичной, – попробовал я сострить.
– Ну, знаешь, не говори мне комплиментов! Я их наслушалась уже здесь. Что ты собираешься сейчас делать?
Я посмотрел на часы.
– Через восемьдесят секунд начнется конференция в Большом мраморном зале академии. Сейчас лечу туда.
– Хорошо, милый, иди. А я сяду у телевизора и тоже послушаю, что там будут говорить. До следующей беседы!
– До следующей беседы!
Большой мраморный зал академии был переполнен, и мне с трудом удалось найти место в самом конце, у центрального входа. Я надел наушники и включил на пюпитре экран. Президент академии физик Джонатоз коротко охарактеризовал задачу конференции – обсудить научную состоятельность гипотезы Андрова. Был установлен жесткий регламент: трехминутные доклады на пленуме, две минуты на доклады в секциях. Дискуссии по докладам проводятся заочно, в холлах академии, где были установлены звукозаписывающие приборы и где любой делегат мог высказаться и получить копии всех высказываний и докладов.
Доклад Андрова был по счету пятым. Первое слово было предоставлено чикагскому радиоастроному Хорнеру, который рассказал историю открытия смыслового значения радиосигналов, поступающих из космоса. На экране появились уравнения теории информации, на основе которых решалась задача расшифровки сигналов любой физической природы. За Хорнером выступил москвич Сольвин, который охарактеризовал возможности аппаратуры, при помощи которой принимались сигналы из области Альфа Лебедя. Зугган из Родезии рассказал о принципах записи и хранения космической радиоинформации.
Самым скучным мне показался скрупулезный доклад французского радиоинженера Сюжи, подробно остановившегося на принципах ультразвуковой объемной развертки физических тел и затем обратной модельной свертки их в материальную информацию. Собственно, здесь все было так же, как и в двухмерном телевидении, но только развертка осуществлялась ультразвуковой «иглой» – пучком звука диаметром в несколько микрон. В конце он сказал:
– Естественно, для передачи информации об организмах необходимо, чтобы они были клинически мертвы. Во всяком случае, при данном методе развертки. Ультразвуковой пучок необратимо разрушает живую клетку…
Предварительные доклады были поставлены для того, чтобы ученые делегаты могли составить себе представление о доброкачественности экспериментальных данных.
Затем выступил Андров.
– Я не буду повторять известные данные об элементарных частицах и античастицах материи. Я их просто перечислю. Электрон и позитрон, протон и антипротон, нейтрон и антинейтрон. Остальные короткоживущие частицы нас не интересуют. Опыты Малиновского и Сагуэ доказали, что из элементарных частиц можно создавать устойчивые антиатомы любых элементов. Этого достаточно, чтобы построить антимир. Но не это важно. Античастицы рождаются парами. При известных энергиях квантов возможны рождения парных атомов и, как это показывают последние исследования двойных звезд, целых планетных систем, из которых одна состоит из материи, другая – из ее зеркального антипода, из антивещества. Рождающиеся пары физически тождественны, за исключением известных вам зарядовых и спиновых характеристик. Эти последние не могут влиять на биологические эволюционные процессы, обусловленные малыми энергиями и слабыми взаимодействиями. Я утверждаю, что наше Солнце и наши планеты имеют своих двойников из антивещества, которые возникли в один и тот же момент из электромагнитных квантов колоссальной энергии. Такие кванты время от времени появляются во Вселенной в результате флуктуации излучения других звезд. Если это так, то существует Антиземля, населенная антилюдьми…
По залу прокатился смех.
Председатель встал и обратился к Андрову:
– Антилюди, античеловек – скверная терминология. Она имеет оскорбительный смысл.
– Простите. Я имел в виду человека, построенного из антивещества.
Шум прекратился.
Далее Андров подробно описал, какова должна быть структура человека из антивещества, особенно подчеркнув необходимость зеркальной симметрии относительно земной структуры. Дойдя до рассказа о Пурпурной мумии, он увлекся, и председатель предложил ему оставшуюся часть доклада продиктовать в холле.
С возражениями выступил крупнейший специалист по антропологии и социальной статистике, новосибирец Гутон. Его неумолимые цифровые данные доказывали, как часто имеет место поразительное сходство между людьми, живущими в различных местах земного шара. Что касается зеркального расположения внутренних органов мумии, то он привел несколько примеров, когда это наблюдалось и на Земле.
Вдруг, в нарушение всех правил регламента, кто-то из зала крикнул:
– Ваши вероятности должны быть перемноженными и таким образом окажутся уменьшенными на десять порядков!
– Почему? – не растерялся Гутон.
– Пурпурная мумия похожа на земную жительницу. Кроме того, у нее зеркальное расположение органов. Кроме того, из Вселенной принят бюст человека, похожий на лингвиста Филлио. Уж очень маловероятно совпадение трех таких сложных событий!
Гутон нахмурился и замолчал. По залу пронесся сдержанный гул.
– Продолжайте, – сказал председатель.
– Нет, пожалуй, я не буду. Реплика убедительна…
Гутон удалился на свое место.
Я вошел в холл и стал у электронографа, который печатал первые доклады дискуссии. Выступавшие находились рядом, в звукоизолированных кабинах, и говорили…
Они спорили, возражали, сомневались или опровергали гипотезу Андрова.
