Вытащив из кармана одноразовую бритву, Павел тщательно побрился.
Он вернулся на свое место. Самолёт шел на снижение, к горлу подкатил вязкий комок тошноты. Японцев в креслах не было, куда-то убежали. «Господа, пристегните ремни, через полчаса наш самолёт совершит посадку. Погода хорошая, плюс тридцать пять градусов, радиационный фон, согласно сводке радио, нормальный – при выходе в город защитные маски не понадобятся», – разнёсся по салону металлический голос стюардессы. Павел не смотрел в иллюминатор: однотипные пейзажи давно приелись.
У трапа его встречали. Два человека – несмотря на жару, в серых плащах.
– Приветствую вас в Москау, штурмбаннфюрер, – щёлкнул каблуками первый.
Второй молча протянул руку к чемодану Павла. Тот не возражал.
– Ещё раз приносим извинения, что пришлось вызвать вас из Гонконга, – продолжил первый. – Полагаю, перелёт долгий? Вам следует отоспаться, едем в гостиницу.
– Нет, – покачал головой Павел. – Высплюсь ночью. Давайте уж сразу в гестапо.
…Пожилая, крашенная в блондинку стюардесса, с орлом (эмблемой «ЛюфтШтерна») на берете, вытянулась по стойке смирно, глядя, как троица садится в представительский «опель-адмирал». Она подавила в себе желание вскинуть руку в партийном приветствии – «зиг хайль» был отменен после окончания Двадцатилетней Войны. Как и сама партия.
Глава 2. Отель «Сакура»
(офис на шестом этаже, через 3 часа)
…С некоторой горечью:
– Я крайне разочарован вами, Итиро-сан.
– Я сам разочарован собой, Онода-сан. Позвольте, я напишу на эту тему стихи, а потом совершу обряд сеппуку. Я взрежу себе живот крайне аккуратно и не запачкаю пол. Я специально принёс непромокаемый плащ и шесть метров целлофана.
– А мне потом сжигать ваш труп по частям в камине гостиницы? Нет, спасибо. Насколько известно, и вам, и вашей жене было выплачено два миллиона иен за особый заказ. Императорская комендатура Гонконга устроила, чтобы вы сели на борт «юнкерса» без досмотра. Нет, я уже слышал ваши оправдания. Но вряд ли их захотят слушать другие.
– (Тяжёлый вздох.) Я понимаю вас. Чем это может мне грозить?
– Всем, вообще-то. Деньги, которые вы положили в «Микадо-банк», заморожены. И ваша семья их не получит, пока задание не выполнено. Приношу вам извинения, любезный Итиро-сан, но… сколько примерно вам осталось до встречи с Аматэрасу?[4]
– (Пауза.) Как указывают врачи – около недели. Благодарю за ваше внимание.
– (Шипение потушенной в пепельнице сигареты.) Тогда я с прискорбием констатирую: у вас есть ровно семь дней, чтобы завершить миссию. В любом случае, похороны за счёт государства. Из чистого уважения к вашим прошлым заслугам, дорогой Итиро-сан.
– Я не заслуживаю даже пылинки уважения, Онода-сан.
– Прекрасно, так попробуйте его вернуть заодно со своими деньгами. Это единственный способ обеспечить достойную жизнь ваших детей. На эту неделю я предоставлю вам всё необходимое, в том числе и рейхсмарки. Не такая стойкая валюта, как иена, но… зато вы можете расплачиваться этими фантиками по Европе – как в Москау, так и в рейхскомиссариатах Норвегия, Украина и Нидерланды. Только в Италии рейхсмарку не берут. Предпочитают свои замурзанные лиры… Итальянцы – опереточная нация: они паразитируют на былой славе легионов Цезаря, хотя на деле с трудом покорили босяков из Абиссинии… им следует не воевать, а танцевать тарантеллу. И эти еженедельные телешоу «Алло, дуче!». Романо Муссолини столь же эксцентричен, как и его отец, – синьору за восемьдесят, а ведёт себя, словно студент. Игра на саксофоне в пьяном виде на собрании держав Судзику-коку[5], роман с одряхлевшей Софи Лорен… и смех, и грех. Снимайте квартиру посуточно, в гостиницах полно агентов гестапо. Вам ведь известно, что здешняя империя – довольно рыхлая структура? Это не единое государство, а своеобразный союз враждующих рейхскомиссариатов, даже столица у них «плавающая». В прошлом году был Амстердам, а вот сейчас – Москау.
– Благодарю, Онода-сан. Алмазы ваших мыслей обогащают бедность моего разума.
– (Щелчок зажигалки.) Клянусь микадо, вам будет нелегко. Да, вы немножко владеете руссландским, изучали в рамках профессии… но теория и практика – это всегда две разные вещи. Руссландцы – специфическая нация. Они ксенофобы и одновременно обожают всё иностранное, особенно если сделана правильная реклама. Например, вы знаете, в Москау популярна японская еда. Мы произвели фурор за какие-то десять лет.
– (Кашель.) Примите моё восхищение, Онода-сан. Меня всегда удивляло, что Третий рейх повально ест суши, считает национальной японской едой, да и вообще здоровой пищей. Если это заслуги отдела рекламы при дворе микадо, то им следует поставить памятник. Подумать только, превратить японский корм для кошек в местную гламурную закуску.
– Да, благодаря этому Ниппон коку не знает проблем со сбытом обрезков сырой рыбы. В остальном – всё то же самое. Вы обратили внимание на количество блондинов в Москау?
– (Пауза.) Действительно. Всюду только светлые или рыжие головы. Ни единого брюнета.
– (Назидательно.) Вот именно. Итиро-сан, в Москау модно быть арийцем. Первоначально, в соответствии с доктриной фюрера, немцы считали жителей Руссланда неполноценной нацией, как они выражались, унтерменшами, то есть недочеловеками. Но ближе к сентябрю 1945 года генералы в руководстве рейха поняли, что им не одолеть партизан, посему возобладало другое мнение. Скрепя сердце руссландцев признали арийским народом и стали вербовать в СС. Более того – расовый отдел в Берлине официально подтвердил арийское происхождение почти всех славян, включая болгар, – кроме поляков. А женщины Руссланда с этой минуты стали получать алименты на детей, рождённых от немецких солдат[6]. Прошло больше полувека, европейские нации перемешались, словно в кипящем котле, – теперь, Итиро-сан, и не поймёшь, какая у кого кровь. Но арийцы тут обязаны красить волосы в светлые тона. Я бы сказал, это даже не мода – а неизбежность.
– (С удивлением.) Брюнетов совсем не осталось, высокочтимый Онода-сан?
– Почему же, их достаточно. Но чаще всего они носят парики либо бреются налысо. Если вышел на улицу с природной шевелюрой, значит, ты шварцкопф, «черноголовый» – так здесь на жаргоне называют противников режима. Я упоминал, что Руссланд – весьма специфическая местность. Впитывает любую иностранную муть, как губка. И в той же степени сопротивляется пришельцам из-за границы. Партизанское движение не слабеет все годы существования рейхскомиссариата Москау. Целые области на Урале, под Петербургом, возле Екатеринодара контролируют партизаны, а в лес давным-давно не съездишь на пикник. И в самой столице действует подполье. Два месяца назад посреди бела дня на улице убили обер-коменданта города, группенфюрера фон Травинского.
