Проезжая через Внутренний периметр, Сергей понял, что его страхи не беспочвенны. На протяжении нескольких километров по всем правилам военной науки была развернута мощная система обороны: вышки, бетонные стены и надолбы, заграждения из “колючки”, часть которых была под током, танки, БТРы, огнеметы, тяжелые пулеметы, легкие скорострельные десантные орудия и немалое количество солдат.
Оказавшись на передовой Внутреннего периметра, БМД круто повернул направо и, проехав около километра, остановился у блокпоста.
– Все, приехали, – объявил майор, спрыгнув на землю и разминая затекшие ноги, – Пошли, Журналист.
Вся пятерка, готовая к посещению Зоны, забралась по металлической лестнице на охранную вышку. Верхняя площадка вышки была очень просторной, и от нее в Зону уходил десяток тросов, заканчивавшихся на такой же вышке, которая стояла примерно в ста метрах от первой. Вокруг второй вышки на земле были разбросаны какие-то желтые круги, а чуть дальше были расставлены металлические штыри, выкрашенные в цвет скафандра Сергея.
– Идем по одному, Журналист третьим, остальные как обычно, – майор за время подъема на вышку потерял часть своей веселости. Его колючие глаза внимательно осматривали небольшую площадку, почти лишенную растительности, вокруг второй вышки, а палец уже лежал на спусковом крючке снятой с предохранителя СВУ.
– Подожди, дай я хотя бы несколько фотографий сделаю, – остановил майора Сергей и достал из небольшой нагрудной сумки цифровой “Олимпус”.
– Делай, только недолго. Время не ждет, – майор явно немного нервничал, хотя и держал себя в руках.
Отщелкав с десяток фотографий и сняв тридцатисекундный ролик с панорамой Зоны, Сергей спрятал фотоаппарат в сумку и снял автомат с предохранителя.
Все включили оборудование скафандров, влезли в подвесные мягкие люльки, пристегнули карабины и один за другим по тросам перебрались на дальнюю вышку.
Впервые стоя на земле Зоны, Журналист чувствовал боевое напряжение, к которому примешивалось разочарование. Понимая всю опасность ситуации, он все же ожидал увидеть нечто большее. Перед ним лежала обычная поляна, покрытая скудной, но привычной растительностью, а нескольких десятках метров начинался редкий сосновый лес, который тоже не был ничем примечателен. Но разочарование длилось недолго. Вскоре Журналист не без помощи индикатор аномалий заметил странную вмятину в земле, вблизи от одного из оранжевых штырей. Вмятина была почти идеальной полусферической формы и довольно большой – около двух метров в диаметре. Редкая растительность доходила до границы геометрически правильной ямы и, как будто остановленная невидимой силой, прерывалась. Внутри полусферы была лишь серая сухая земля.
– Заметил? Ее все сразу замечают. Это комариная плешь. Она вообще-то не похожа на другие, слишком правильной формы, слишком глубокая, да и во время выбросов не меняется, стоит на этом месте уже с полгода, с самого появления, – объяснил Шрам, уловив взгляд Журналиста.
– Я слышал, в таком месте человека просто разрывает на части? – спросил Журналист, фотографирую плешь.
– Ну, необязательно разрывает, может свернуть как выжатое белье, может сплющить, но убьет точно. Хочешь посмотреть, как работает? – Шрам поднял с земли кусок железного штыря длиной около метра и бросил его в сторону плеши.
Штырь толщиной в два пальца пролетел десяток метров, попал в область плеши, почти вертикально взлетел вверх и мгновенно скрутился в замысловатый узел, а потом медленно и грациозно, как планирующее перо, опустился с другой стороны. Все это Журналист успел записать на “Олимпус”.
– Гравитационная аномалия, – с видом знатока объяснил Шрам, – Вообще-то так играться со штырем не стоит, может и в обратную сторону выбросить, да так, что голову снесет, если только достанет. Но эта плешь всегда все выплевывает в одно и то же место.
Журналист пригляделся и увидел недалеко от места падения штыря, превратившегося в узел, несколько других похожих “узлов”. Действие плеши явно проверяли и до его появления.
– Ну, поиграли, и хватит, – сказал Шрам еще через десять минут, которые Журналист потратил на то, чтобы побродить в окрестностях вышки, ограниченных желтыми кругами (приглядевшись, он увидел на них надписи “Безопасно” и свежую дату, которая, судя по всему, была датой последней проверки), и сделать еще несколько десятков фотографий. Все это время он действительно был привязан тросом к Шраму. Тот только что получил сообщение по рации, которое Журналист не смог расслышать. Но было ясно, что оно не понравилось Шраму. Заволновались и Голова с Зеленым, стоявшие недалеко от них. Стрелок вообще не спускался с вышки и оглядывал окрестности через прицел своей винтовки.
– Полчаса и так много для первого выхода, – Шрам стал торопить Журналиста, и все четверо забрались на вышку.
Когда Журналист уже примеривался к люльке, подвешенной к тросу, он почувствовал нарастающую головную боль и вялость во всем организме. Развернувшись в сторону Шрама, он понял, что тот чувствует то же самое. С его губ уже хотел сорваться вопрос: “Что это?”, – но тут винтовка в руках Стрелка приглушенно грохнула, среди деревьев метрах в семидесяти от вышки послышался шорох, треск сучьев и глухой удар чего-то о землю, а сразу за этим исчезла и боль, и скованность движений.
– Контроллер, мать его, – выругался Стрелок, – так запрятался, что я его заметил только в последний момент. Ловко маскируется, гнида.
– Где? Я сейчас сфотографирую, – спросил Журналист, в котором всплеск профессионального любопытства пересилил осадок только что пережитого пугающего ощущения, но был остановлен властным окриком Шрама.
– В следующий раз сфотографируешь, только молись, чтобы этот раз был последним. Быстро назад. Стрелок замыкающий.
– Значит, контроллера, говоришь, при тебе сняли, – довольно пробасил Волк, выслушав рассказ Сергея о выходе в Зону и сделав большой глотков прохладного крепкого темного пива – фирменной выпивки “Сталкера”, – Только ты не думай, что действительно в Зоне побывал. Тебя не в Зону сводили, а в самые окраины предбанника ее, что ли.
– То есть? – не понял Сергей.
– Да они туда уже месяца три новичков, кто разрешения добивается, водят. Зону, они, видите ли, показывают. Нет там еще никакой Зоны, одна эта комариная плешь – вот и все. Если бы майор себя так в Зоне вел, да штыри по плешам разбрасывал, легли бы вы там все пятеро да стали кормом для падальщиков. Но ему-то откуда знать, он в Зоне ни разу не был. А шрам у него был еще до приезда сюда, так что ты не думай, что он его в битве со стаей слепых псов получил, хотя он и делает вид, что примерно так все и было.
