- Это русалка!
Все, кроме самой русалки, которая в притворном обмороке недвижно покоилась отчасти на плече Фреда и целиком в его объятьях.
II
Так выглядела эта немая сцена, насколько мне удалось восстановить ее из разрозненных обрывков. Попробуйте представить себе маленькую кучку людей на пляже и немного в стороне - мистера Бантинга, который выходит из воды, очень мокрый, не веря своим глазам и чувствуя себя наполовину утопленником. И соседскую лестницу, которая тихо уплывает в открытое море. Это, безусловно, была одна из тех ситуаций, что не могут остаться незамеченными.
И она действительно не осталась незамеченной. Дело происходило чуть ниже границы высокой воды, ярдах в тридцати от дома. Как говорила моему троюродному брату Мелвилу миссис Бантинг, решительно никто не знал, что делать, а ведь все они в избытке отличались нашим национальным свойством боязнью быть застигнутым в замешательстве. Только русалку, видимо, вполне устраивала роль прелестной загадки - она по-прежнему прижималась к Фреду, словно создана была лишь для того, чтобы мужчины носили ее на руках.
Кажется, именно в этот момент на сцену в полном составе высыпало весьма многочисленное семейство, снимавшее один из домов, - они смотрели во все глаза и оживленно жестикулировали. Это были люди как раз того сорта, с каким Бантинги не желали иметь дела, - может быть, даже из торгового сословия. Вскоре один из мужчин - особенно вульгарный тип, излюбленным занятием которого была стрельба по чайкам, - начал спускать на пляж лестницу, словно собирался вмешаться со своими непрошеными советами. Кроме того, миссис Бантинг заметила черные зрачки бинокля в руках еще более ужасного типа из дома, стоявшего дальше к западу.
А ко всему прочему, вдруг появился некий известный писатель, занимавший соседний дом - раздражительный брюнет с круглой головой и в очках, - и принялся с высоты неприступной стены кричать какие-то глупости про свою лестницу. Заниматься его дурацкой лестницей никто, естественно, и не собирался, что вызвало у него совершенно непонятное недовольство. Судя по тону и жестам, он выкрикивал всякие грубые слова и, казалось, намеревался вот-вот спрыгнуть на пляж и подойти.
И тут, в довершение всего, из-за западной буны показались Презренные Туристы!
Сначала над букой появились их головы, потом стали слышны голоса. А потом они принялись с радостными криками карабкаться на буку.
- Бесподобно! Бесподобно! - перекликались, взбираясь наверх, Презренные Туристы (в тот год "бесподобно" было самым модным словечком). И еще: - Ого-го, держитесь! - И потом, уже ближе к делу: - Эй, что там такое стряслось?
- Бесподобно! Бесподобно! - неслись снизу голоса еще невидимых Презренных Туристов: группа, очевидно, была многочисленная.
- Что-нибудь неладно? - крикнул наугад один из Презренных Туристов.
- Боже мой! - сказала миссис Бантинг, обращаясь к Мэйбл. - Что нам делать?
И когда она излагала события моему троюродному брату Мелвилу, это неизменно звучало как подлинный гвоздь всего рассказа: "Боже МОЙ! Что нам ДЕЛАТЬ?"
Я думаю, что в отчаянии она даже взглянула в сторону моря. Но разумеется, если теперь бросить русалку обратно в воду, потом придется - о ужас! - как-то все объяснять...
Очевидно, оставалось только одно. Миссис Бантинг так и сказала:
- Остается только одно - внести ее в дом.
И ее внесли в дом!..
Не так уж трудно вообразить себе эту маленькую процессию. Впереди Фред, мокрый и ошеломленный, но все еще крепко прижимающий к себе русалку, чувствующий, что она тоже прижимается к нему, и притом слишком запыхавшийся, чтобы вымолвить хоть слово. На руках у него - Морская Дама. Насколько я понимаю, у нее была прелестная фигура - до самого того места, где начинался этот ужасный хвост (с плавником на конце, который, как доверительным шепотом сообщила миссис Бантинг моему троюродному брату, был повернут вертикально и имел заостренные концы, точь-в-точь как у макрели). Наверное, хвост болтался внизу, и с него на дорожку капала вода. Одета была русалка в очень изящное и очень длинное платье из какой-то красной ткани, отделанное белым кружевом, и еще, как сказала мне Мэйбл, на ней было болеро, хотя его вряд ли можно было видеть, когда они шли через сад. А ее пышные золотистые волосы скрывала фригийская шапочка, оставляя на виду лишь белый, гладкий низкий лоб над глазами цвета морской волны. Судя по тому, что последовало в дальнейшем, я полагаю, что в тот момент русалка с большим интересом и вниманием разглядывала веранду и окна дома.
За этой неуверенно шагающей парой, видимо, шла миссис Бантинг. За ней - мистер Бантинг. К тому времени он, вероятно, был еще весьма мокр и пал духом - исходя из кое-каких моих последующих наблюдений, могу себе представить, как он торопливо следовал за супругой, повторяя: "Ну конечно же, дорогая моя, откуда я мог знать?"
Дальше - встревоженная, но обуреваемая любопытством кучка девушек, закутанных в махровые халаты, и горничные, которые несли веревки и все прочее, а заодно, словно не замечая этого, как им и подобало, - большую часть одежды мистера Бантинга и Фреда.
Еще дальше - мисс Глендауэр, на сей раз, в виде исключения, ничего из себя не изображающая, с "Сэром Джорджем Тресседи" в руках, до крайности озадаченная и обеспокоенная.
А вдогонку за ними неслось: "Бесподобно! Бесподобно!" - ив самом конце сада виднелись шляпа и изумленно поднятые брови одного из Презренных Туристов, который все еще желал знать: "Что там такое стряслось?"
Так или, во всяком случае, примерно так, под аккомпанемент нелепых криков о какой-то лестнице, весьма отчетливо доносившихся из-за стены соседнего сада ("Снобы расфуфыренные, забрали мою такую-сякую лестницу!.."), внесли они в дом Морскую Даму (которая безмятежно покоилась на руках у Фреда, по-видимому не отдавая себе никакого отчета в происходящем) и уложили ее на кушетку в комнате миссис Бантинг.
И как раз в тот момент, когда мисс Глендауэр высказала мнение, что самое лучшее - послать за доктором, Морская Дама с очаровательной непосредственностью издала глубокий вздох и пришла в себя.
Глава II НЕКОТОРЫЕ ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
I
Вот как, насколько я пытался показать со всем возможным правдоподобием, вышла на сушу фолкстонская русалка. Не может быть ни малейшего сомнения, что с ее стороны это было намеренным и обдуманным вторжением. Никакой судороги у нее не было, никакой судороги у нее и быть не могло, а что до опасности утонуть, то такая опасность ни на мгновение никому не грозила, кроме мистера Бантинга, чью драгоценную жизнь русалка чуть было не принесла в жертву в самом начале своего приключения. Следующим же ее шагом был состоявшийся по ее настоянию разговор с миссис Бантинг, во время которого она, воспользовавшись своим юным и цветущим видом, заручилась поддержкой, симпатией и помощью этой добросердечной дамы (которая в действительности была всего лишь невинным младенцем и желторотым птенцом рядом с этим существом, появившимся на свет в незапамятные времена) в своем невиданном набеге на Человечество.
