Боком подошел бухгалтер из «Ринкфармакопеи» Макгиннес, наклонился над грудой. У Леха сперло дыхание. Длинный молочного цвета аппарат из пористого стекла с красной полоской лежал поверх всего. Проин!.. Макгиннес дошел до проина. Вот отчего у него такие страшные лилово-черные круги под глазами. А Оппер еще сказал, что Лех конченый человек. Проин — это только на год. Начал и считай, что тебе осталось на этом свете двенадцать месяцев…
— Все?
— Сейчас. — Худощавый шатен с интеллигентным лицом задержался над грудой. — Можно включить «усилитель»? Последний?
В тот же момент у Леха засосало под ложечкой. И ему ужасно нужен был «усилитель». Как курильщику затяжка перед тем, как навсегда бросить.
Пмоис оценивающе смотрел на худощавого.
— Последний? — Он помедлил, потом повернулся к служителю в черной фуражке. — Свяжите его.
Сначала никто ничего не понял.
Служитель — у него в руках оказалось что-то белое — подошел к шатену.
— Что такое? — Тот растерянно огляделся.
Служитель стал завертывать ему руки за спину. Худощавый вырывался. Он покраснел.
— Но подождите! Не надо. — Он отшвырнул свой аппарат. — Я ведь только спросил. Послушайте… — Он обращался ко всем. — Разве я сделал что-нибудь плохое?
Кругом молчали.
— Раз нельзя, я отказываюсь.
— Свяжите, — повторил Пмоис. — Мы не можем взять этого человека. Он нас подведет.
К служителю присоединился Руди. Вдвоем они связали несчастному руки и ноги, положили его на скамью. Он перестал сопротивляться, только смотрел на всех огромными серыми упрекающими глазами. Ему завязали и рот.
— Постройтесь все здесь, — сказал Пмоис, — у стенки. Пусть каждый потом знает свое место, чтоб не путаться и не забегать вперед.
Все стали в неровную, ломкую шеренгу. Ви оказалась через одного от Леха.
— Сейчас выходим из здания. Не медлить и не разговаривать… Да вот еще
— пусть каждый подумает, не видел ли он сегодня чего-нибудь подозрительного, когда шел к Вокзалу.
Моментально Леху вспомнился тот утренний с тигриным взглядом. Сказать или не говорить?.. Но если он скажет, все сорвется или отложится и его не позовут другой раз…
— Ладно. Пошли! — Пмоис шагнул к двери.
Но они не пошли, а почти побежали, суетливо наступая на пятки впереди идущим. Выходя из комнаты, Лех не удержался и взглянул на связанного мужчину. Тот смотрел в потолок, глаза у него стали огромные, как блюдечки.
Гуськом все спустились по крутой металлической лестнице, пробежали узким коридором… Еще коридор, опять две длиннейшие крутые лестницы вниз. Лезли в какой-то свежий пролом в стене и опять спускались.
Спотыкаясь, пошагали в полной темноте, каждый держась за впереди идущего. Пол вздрагивал под ногами, рядом что-то жужжало, откуда-то веяло ветром. Даже страшно было оступиться в сторону. Чудилось, будто они внутри живого организма.
Макгиннес впереди замедлил шаг, Лех навалился ему на спину.
Остановка.
Кто-то во главе цепочки зажег яркий электрический фонарь, и Лех ахнул.
Они были в низком, но бесконечно большом помещении. Стены уходили во мрак. Пахло горелым, дышалось тяжко, туманный воздух был пропитан масляной взвесью. И все помещение до потолка заполняли работающие машины. Они проникали одна в другую, заполняя каждый кубический сантиметр пространства, что-то передавали друг другу, плющили, резали, прокатывали, штамповали. Диски, червячные пары, какие-то некруглые колеса, ромбические и квадратные с зубчаткой, гусеницы, валы, маховики, фрезы, ленты транспортеров, резцы — все суетилось, вращалось, дергалось в непрестанном движении.
Подземный Город — вот это что! Один из его залов.
По цепочке передали, что Пмоис ушел и сейчас вернется.
Странно было, что здесь так тесно и душно. Лех тихонько тронул плечо Макгиннеса.
— У них тут даже света нет. И лампы не висят.
Бухгалтер косо оглянулся. Как конь.
— Это ж машины. На что им свет?
Ах да! Он не сообразил, что действительно не надо света.
Машины ведь не люди. Могут работать в полной темноте и без воздуха. В вакууме им, пожалуй, было бы еще лучше. И вообще они эмансипировались, отделились от человека. Даже никаких приспособлений для руки нет — ни рукояток, ни вентилей.
Лех огляделся. Вот тут во мраке, безглазые и бесчувственные, машины и хлопочут в тесноте, как термиты. Вплотную одна к другой, без промежутков и просветов. Здесь ни ссор, ни распрей, все определяется чистой логикой производства… Лишь с трудом можно было выделить отдельные взаимопроникающие блоки. Пулеметом щелкал боек, сыпались на роликовый транспортер и тотчас уносились куда-то маленькие детальки. В другом месте угадывался мощный пресс, сдавленный другими механизмами, механическая рука выхватывала что-то из-под пего, унося в темноту.
Над самым полом, заставив Леха вздрогнуть, вылез гибкий металлический шланг со светящейся головкой, ткнулся в его ботинок, испуганно отпрянул…
Спереди передали, что Пмоис вернулся. Опять все побежали. Кругом ухало, рычало… Лестницы, переходы, коридоры… Прошли через помещение, заполненное стендами, на которых вспыхивали и гасли миллионы зеленых огоньков. Пробежали мимо агрегата, который рыл землю, сразу устанавливая стойки и щиты.
Лех мельком подумал, что Уэллс ошибся, предсказав в «Машине времени» мир, разделенный на бездумных злое и и страшных морлоков, которые обслуживали в подземельях машины. Все правильно, но только морлоков нет. Они не нужны, машины сами справляются. Остались лишь элои — сам Лех, Ви и прочие…
Они уже поднимались теперь. У Леха жгло в груди от недостатка воздуха. Наконец из-за широкой спины Макгиннеса мелькнул свет, яркий, солнечный. Через люк они все вылезли в небольшой внутренний двор и один за другим забрались в металлический закрытый фургон. Слышно было, как кто-то пробежал мимо борта машины. Заднюю дверь закрыли, задвинулись засовы. Пол дрогнул, у всех сжалось сердце. Поехали!
Шестым чувством ощущалось, как плывет, убегая, асфальт под ними, как разворачиваются углы зданий и косо, на всю длину возникают на мгновения и остаются позади оживленные дневные улицы. Едем, едем! Впервые в жизни так было, что Лех отделился от этого мира, поступает но собственной воле. Действует… Едем, и еще не поднята тревога! Едем, и уже километры отделяют нас от Вокзала!
В темноте люди зашевелились. Кто-то протискивался к Леху.
Ви.
Она дышала ему в ухо.
— Ты видел?
— Что?
— Ну вот эти машины?
Он кивнул. Ви прошептала:
— Повернись. Тут через щель можно смотреть.
Он с трудом повернулся в тесноте.
Машина остановилась перед светофором. Сквозь щель Леху видны были груды астр и георгинов на лотках. Значит, они на площади у фонтана. Там, где проходили с Ви каких-нибудь два часа назад. Но теперь-то они уже не принадлежали этой жизни. Автомобиль был маленьким островом. Отдельным государством, неким суверенным началом, которое позволит им и вовсе унестись отсюда.
