...Как ни боготворил Юзеф Теодорович свою внучку, как ни старался сделать из нее "вторую Лану", но все же с самой Ланой, с настоящей Ланой, с "первой Ланой" никто - даже Оленька! - не мог для него сравниться. Лана была для него всем. Не только дочерью, но и другом. Андрей, ненавидивший тестя, намекал даже, что влечение Лещинского к дочери имело не совсем естественный характер... Во всяком случае, ревновал ее Юзеф Теодорович страшно! Любой юноша, осмелившийся хотя бы взглянуть на Лану, сразу же становился личным врагом ее отца, объектом безжалостных насмешек: Юзеф Теодорович использовал весь свой немалый талант, чтобы развенчать в глазах дочери ее очередного поклонника. Понятно, что к Андрею, по-пиратски захватившему его сокровище, Юзеф Теодорович питал совсем уж негативные чувства и готов был обвинить его во всех смертных грехах, а прежде всего - в том, что Андрей не ценит Лану и невнимателен к Оле. Плохой отец, плохой муж...
И, разумеется, в том, что Ольгу похитили, виноват тоже он, Андрей! А кто же еще?!
И для Андрея бездну горя тоже трудно измерить. Горя и уязвленного самолюбия: ведь он - мужчина, сильный мужчина!
- и не смог уберечь свою дочь от злоумышленников, свою семью от краха...
Через месяц после исчезновения Ольги, обезумевшей от горя Лане поставили диагноз "рак". Доброкачественная опухоль переродилась в злокачественную в результате стресса.
Конечно, Лану лечили. Отец хотел послать ее в Америку, в центр по борьбе с раком, на экспериментальное лечение, дающее хорошие результаты, если болезнь захвачена в самом начале - он был в состоянии сделать это! - но Лана отказалась уезжать: она хотела остаться, чтобы искать дочь. В ее гибель она отказывалась верить... И, кроме того, Лана не хотела лечиться. У нее не было стремления жить. Ее жизнь потеряла смысл. И удар оказался слишком сильным... А Лана вообще не умела принимать удары от судьбы, ведь судьба всегда была столь благосклонна к ней! И бороться она не умела - пусть даже с болезнью, за свою собственную жизнь... Ведь отец в безумии любви ограждал ее и от ударов, и от борьбы!
Лана умерла через пять месяцев после исчезновения Ольги.
Юзеф Теодорович уехал на "историческую родину", в Краков, и, вместо того, чтобы придаться отчаянию, вернулся в кино, теперь уже - в качестве режиссера... И небезуспешно.
Андрей с нескрываемой злобой говорил, что произошедшая трагедия стала для тестя хорошей эмоциональной подпиткой: он не только полностью отдался творчеству, но и обрел новые горизонты. Андрей намекал даже, что для такого творческого человека, как Юзеф Теодорович, семья была не более, чем обузой.
Освободившись от семьи, Лещинский обрел "второе дыхание" и крылья за спиной ощутил. В Москве сын у него остался... Да только, по словам Андрея, о сыне Лещинский и не вспоминал.
Впрочем, мальчишка был никчемный, порочный, весь в отца, потому отец и не любил его так, как любил чистую и нежную дочь.
Должна признаться: я очень сочувствовала Андрею, когда слушала эти его рассказы. Собственно, не будь трагедии с первой семьей его - если бы он, допустим, просто развелся с Ланой, или вовсе не был бы женат - возможно, я бы и не вышла за него замуж. А так - мне хотелось утешить его, отогреть. Мне казалось, что холодность и эгоизм - это только внешнее, защитный покров, панцирь, за которым скрывается чуткая и ранимая душа... В общем, напридумала я себе всякого.
И, естественно, все это оказалось совершеннейшей чушью: Андрей действительно холоден и эгоистичен, то есть - очень прост - что снаружи, то и внутри, никаких "подводных течений"... Скучно до тошноты. Я-то думала, что человек, переживший такую трагедию, должен чем-то от других отличаться.
Более тонко чувствовать, что ли. А он - как все! Такой же.
Нет, он, конечно же, не спекулировал на моем сочувствии, чтобы мною завладеть, напротив: он не видел этого сочувствия, не понимал, что главное чувство мое к нему - жалость, он был слишком уверен в своих самцовских качествах, он считал и считает, что всякая женщина, которую он удостоит взгляда, должна быть без ума от него! А что до случившегося с Ольгой - так это сильнее задело его самолюбие, поколебало его уверенность в себе, как в мужчине и защитнике, и он принялся яростно самоутверждаться, и старался добиться всего, что казалось ему хоть сколько-нибудь труднодосягаемым. В том числе меня. У меня была репутация забавной чудачки и недотроги. И Андрей решил, что это будет интересно - жениться на мне.
Не знаю, насколько интересно это было для него.
Но я с самого начала знала, что мы когда-нибудь разведемся, что не смогу я прожить жизнь рядом с этим человеком.
Так оно и вышло...
28 августа 1996 года я ехала от мамы. Я только что сообщила ей, что собираюсь разводиться с Андреем. Услышала в ответ много всякого... И настроение у меня было прескверное!
В подземном переходе на станции Проспект Мира стояла нищенка с восемью ребятишками разных возрастов, одетыми в какое-то немыслимое грязное тряпье. Все вместе они изображали многодетную семью, потерявшую кормильца.
Я нищим никогда не подаю. Не верю я им. И всегда стараюсь пройти подальше от них - чтобы, не дай Бог, запаха их не услышать: я невероятно брезглива, потом целый день есть не смогу! Я стараюсь не смотреть на них даже... Противно!
И в этот раз прошла уж было мимо нищенки с ее детьми...
И вдруг - словно что-то щелкнуло в мозгу! - я вернулась и, встав у стенда с открытками, принялась разглядывать украдкой лицо одной из старших девочек.
Ей было лет восемь, наверное. Страшно бледная, страшно худая, она смотрела перед собой так отрешенно и бессмысленно, как смотрят слепые или люди с мозговой травмой. Может, и впрямь мозговая травма... Она стояла совершенно неподвижно.
Вжавшись в стену, зябко кутаясь в огромную женскую кофту.
Наверху, на улице - жара. Но в метро, конечно, прохладно...
...Нет, дело не в том, как она худа, бледна и какой у нее взгляд! Это не привлекло бы моего внимания, мы все уже привыкли к такому. Я вернулась из-за того, что мне показалось, что я уже где-то ее видела.
Да, это лицо - лицо изможденного мрачного ангела эти темные брови, эти яркие глаза, этот крупный, четко очерченный рот, округлый подбородок, линия щек... Ее лицо было знакомо мне! Острое, пронзительное чувство узнавания! Эта девочка была похожа на моего мужа, Андрея.
Эта девочка была похожа на его пропавшую дочь.
Я часто рассматривала фотографии Ланы и Ольги. Ведь Лана старше меня всего на два года... Я примеряла на себя ее судьбу. Ведь у нас было общее - брак с Андреем. И у меня мог бы родиться ребенок, похожий на Олю, ведь Оля была так похожа на своего отца!
Если бы Ольга была жива, ей было бы десять лет сейчас.
