Машина тронулась с места и помчалась вдоль длинной, закруглявшейся набережной, которая огибала доки и обширное здание, состоящее как бы из одних пронумерованных дверей и бесчисленных широких окон. Машина остановилась перед номером 107, и дверца сама открылась. Жюльен вышел и направился в здание.
Очутившись в пустой, просторной комнате, он огляделся. Одна из перегородок раздвинулась - внутри оказался стенной шкаф; одновременно откуда-то с потолка раздался голос:
- Добро пожаловать! Будьте любезны, выберите себе костюм.
Жюльен Грэнби сначала посмотрел на потолок, потом стал раздеваться. В гардеробе он обнаружил мохнатую простыню, которой обтерся, затем, как ему посоветовали на превосходном французском языке, стал выбирать себе костюм. Там были только рабочие комбинезоны из тончайшего полотна. Он выбрал серый, цвет которого показался ему особенно приятным. Затем голос приказал:
- Проходите на допрос, дверь в глубине.
Какой допрос?
Теперь раздвинулась другая стенка. Жюльен прошел внутрь помещения и очутился в огромном коридоре. Едва он ступил на ковер, как ковровая дорожка поехала и Жюльен Грэнби довольно скоро был доставлен в другую, очень большую комнату, где стоял полукруглый стол, а перед ним - кресло. Стол был уставлен различными аппаратами.
- Садитесь! - вдруг заговорил один из аппаратов. Жюльен уселся в кресло.
- Имя, фамилия, профессия, - продолжал другой голос.
"К чему столько сложных механизмов?" - подумал Жюльен.
Однако он ответил, задумавшись только над профессией: негоциант из Бермона или официант с "Горлицы"? Он назвал и то и другое.
- Негоциант или официант? - произнес голос из третьего аппарата.
- Смотря по обстоятельствам, - ответил Жюльен.
Послышался какой-то скрежет, и с потолка прозвучал строгий голос:
- Одно из двух.
Что он мог выбрать?
- В настоящее время у меня нет профессии, - решился сказать он.
Снова что-то заскрежетало, и первый аппарат задал следующий вопрос:
- Как вы попали на остров?
- Пароходом "Горлица".
Один из аппаратов, до сих пор бездействовавший, стал покашливать. Жюльен имел случай убедиться, насколько усовершенствованной была здесь техника. Одного названия судна было достаточно, чтобы вызвать сомнение и неодобрение.
- Вы сбежали с парохода? - спросил новый голос, в котором Жюльен уловил оттенок иронии.
- Меня бросили в воду.
- Кто вас бросил в воду?
- Мой друг Даниэль.
Раздался сильный звонок, а затем аппарат, который раньше кашлял, произнес:
- Не-ве-ро-ят-но.
Жюльен вскочил, словно собираясь возражать.
- Садитесь, - включился первый аппарат.
- Фамилия, профессия Даниэля? - продолжал другой.
- Было бы неточно сказать, что Даниэль был таким же официантом, как и я, - объяснил Жюльен. - Это бродяга, причем самый беспутный, какого только можно встретить.
При слове "бродяга" раздался звонок куда более оглушительный, чем первый.
- Нужно выбрать, - повторил аппарат, предназначенный для выполнения такого вида операций.
- По правде говоря, я не знаю, кто такой Даниэль, и, безусловно, никогда не узнаю.
- Невежество, - отозвался иронический голос.
- Как называют того, кто бросает своего друга за борт? загремело с потолка.
- Это мой друг. Он всегда будет моим другом, - сказал Жюльен. И тут раздалось гудение, похожее на звук детского волчка, а затем-легкие щелчки двойного переключения. На этот раз голос шел с потолка:
- Неподдающийся. Жюльен Грэнби, возвращайтесь в коридор.
Жюльену оставалось только повиноваться. Да и зачем ему было сидеть в этом кресле? Ковровая дорожка в коридоре снова куда-то повезла его, но теперь вверх, как на обычном эскалаторе, пока движение не пошло по спирали, так что Жюльен не мог бы сказать, поднимался он или опускался. Иногда на пути возникали просветы, сквозь которые открывался вид на море или на спускающиеся уступами обширные здания, расположение которых он не успевал разглядеть. Вскоре Жюльен очутился перед другими дверьми, которые бесшумно раздвинулись, чтобы его пропустить. Теперь он попал в скромный кабинет. За столом сидела молодая девушка. "Наконец-то я вижу человеческое существо", - подумал Жюльен.
- Здравствуйте, мадемуазель, - счел нужным сказать он.
- Садитесь, - сказала девушка, указывая на кресло, удивительно похожее на то, какие бывают у зубных врачей. Жюльен подчинился.
- Вы, конечно, хотите знать мое имя и профессию. Я родился в хорошей семье и...
- Какой цвет вы предпочитаете? - неожиданно спросила девушка. Ее французскую речь сильно портил иностранный акцент.
- Пожалуй, зеленый, - ответил Жюльен. - Но я очень люблю красные георгины. А что?
- Какую расу вы предпочитаете, не считая белой?
- Я не разбираюсь в расах, - сказал Жюльен. - Негритянские песни - это, по-моему, лучшее, что есть на свете.
- Какие периодические издания вы читаете?
- "Бермонскую газету".
- Считаете ли вы, что первое живое существо было рыбоподобным?
- На этот счет я ничего не могу сказать, - ответил Жюльен.
- Верите ли вы в самозарождение?
- Я верю в то, что все живые существа созданы богом.
- Как он их создавал?
- Это уж его дело, - ответил Жюльен. - Но почему...
- Какие числа вам чаще всего приходят на ум?
- Число два, - сказал Жюльен, - когда я вижу молодую девушку.
"Экзаменаторша" с удивлением посмотрела на Жюльена. Затем, записав что-то на листке, прочитала:
- Неспособность к абстрактному мышлению. Примитивность впечатлений. Бессвязность мыслей. Романтический беспорядок.
- Не могли бы вы мне наконец сказать, - спросил Жюльен, к чему весь этот допрос?
Казалось, девушка сама ждала ответа, который через несколько мгновений последовал из кабины, расположенной в углу комнаты:
- Объект изучения. Нуждается в надзоре. Часовое дело.
Услышав эти слова, Жюльен спросил:
- Значит, я теперь вроде заключенного?
Губы девушки слегка задрожали.
- Все иностранцы, попадающие на остров, должны подчиняться здешним законам, - сказала она.
- А если я не стану подчиняться? - спросил Жюльен.
- Тех, кто не подчиняется, высылают в горы, а там много шансов умереть голодной смертью.
- А если я желаю возвратиться в мою страну?
- Это невозможно. Свобода передвижения предоставляется лишь иностранным купцам, связанным с нашим бюро торговли. Праздношатающиеся включаются в число жителей острова.
Она отчеканила эти слова отчетливее, чем любой аппарат.
- Как называется этот остров? - спросил Жюльен.
Девушка не ответила.
- Я полюблю его, потому что тут живете вы, - продолжал Жюльен.
Почему у него вдруг вырвалось это неожиданное признание? Ему казалось, что в глазах девушки горел добрый огонь. Может быть, Жюльен хотел развеселить ее, но лицо собеседницы осталось безучастным.
