- И в чем же по-твоему она заключается?
- Ах, ах, бедняжечка! Он не знает, за что ему деньги платят!
- Представь себе, знаю, как это ни странно. 150 за должность и 35 за кандидатскую.
- А-а, ну конечно! А я-то думала, тебе их платят за то, чтобы ты развлекал свою полуголую красотку с рыбьим хвостом!
На мгновение Вася онемел, затем, схватившись руками за голову, вскочил и нервно забегал по комнате.
- Господи! Надо же дойти до такого идиотизма!.. Ну ладно. Завтра я из нее дух вон вышибу. Дрянь этакая! Хватит! Ну надо же! Идиотка! И как ты можешь повторять эту чушь! Этот тупейший бред!
- Не смей кричать на меня! - взвизгнула Светлана и уткнулась в тетради.
Вася остановился.
- А раньше ты не знала, да?! Не представляла, да?! Как выглядит русалка?.. Не представляла?!.. Сказок тебе бедной- в детстве не читали?!
- Не читали!
- Угу! Может быть,ты и в школу не ходила?!
- Угу! Не ходила! Дура необразованная!
- Не надо перевирать, я тебя дурой не называл!
- А как ты меня назвал?!
- Никак!
- Ну да, конечно, это я сама себя идиоткой назвала! Спасибо за комплимент!
- Пожалуйста! Да не полуголая она! Неужели нельзя понять такую простую вещь!? -стуча себя кулаком в грудь, вскричал доведенный до бешенства Вася. Что за мещанство!
- А какая?! Голая?! - зло сузив глаза, крикнула Светлана.
- И не женщина!
- О! Это ты, конечно, в первую очередь выяснил!
- Ну что ты за ахинею несешь, ну подумай хоть чуть-чуть головой!
- Не смей со мной так разговаривать!
И все началось сначала.
В конце концов аморальность Васиной работы или, вернее, той неприглядной деятельности, которую он именовал работой, была доказана, и ему был предъявлен ультиматум: либо он в ближайшее время оставляет ее, либо вскоре будет вообще волен поступать так, как ему заблагорассудится.
Да! Полженщины и запертая дверь лаборатории создали в голове Светланы столь прочное извращенное сочетание, что разрушить его Васе удалось лишь к полуночи, после чего, наполовину примиренные, наполовину обессиленные, они вместе уселись проверять тетради.
Единственным светлым пятном в этом скандальном вечере было сочинение ученика четвертого "В" класса Беговатова Дмитрия. На призыв учительницы написать в качестве домашнего задания сказку его безудержная фантазия откликнулась следующим остроумным текстом.
"Жил-был в Австрии король, и был у него сын. Однажды король ушел на войну, а принц остался править в Вене. Когда он прогуливался по саду, в городе началось восстание рабов.
Бунтовщики напали на принца и увезли его в далекую Турцию и заставили там мыть посуду.
Тем временем король вернулся, а сына нет.
Тогда он собрал большую армию и пошел войной на Турцию. Долгой была битва, и вскоре войска австрийской империи вошли в Стамбул.
Принц был жив и невредим. А турецкого султана взяли в плен и заставили мыть посуду.
Вот такая история случилась в начале девятнадцатого века .
С приближением симпозиума Васина жизнь становилась все более нервной и скверной: непрерывно дергало начальство, что-то постоянно не ладилось, что-то обязательно не было готово, а его ежедневные поздние возвращения домой так злили Светлану, что они практически не вылезали из скандалов. Единственной отрадой в этом мрачном существовании оставалась Русалка. Каждое утро, закрыв за собой дверь лаборатории, отгородившись ею от беспощадного и сумасшедшего мира, Вася погружался в тишину и полумрак пустой комнаты и нежнозеленые сумерки аквариума. Серебристыми каплями брызгали в стороны испуганные рыбки, и размытая тень, быстро приближаясь из дальнего угла, где из камней был сооружен небольшой грот, приобретала очертания доброго милого существа. Всплеск, и над водой появлялось лицо, всякий раз поражая Волчкова мягкостью и красотой своих черт. Его съежившаяся, задерганная душа расцветала, и, заглядывая в ласковые волшебные глаза, он читал в них нечто необычайное, чудесное, манящее: зов иной жизни, к которой его неудержимо влекло. Но что это за жизнь, где она, Вася не знал, только думал временами: "Какими разными бывают женщины".
В довершение ко всем бедам у Волчкова появился еще один начальник в лице Ефима Борисовича Углова - К.6.Н., с.н.сзам. зав. кафедрой, активного общественника и ответственного за организационную часть на симпозиуме.
Углов был невзрачным немолодым человеком, после встречи с которым не оставалось ничего, кроме общего ощущения квадратности и укороченности. Единственной яркой чертой его внешности была большая нескладная голова, снабженная двумя кустиками растительности над ушами, образовывавшими почти идеальную плоскость с обширной блестящей лысиной, за что Углов получил прозвище "усеченный разум".
Поначалу он никак не проявлял себя, был исключительно вежлив и доброжелателен, а все его разговоры с Волчковым сводились к обсуждению различных "как и что" - в общем-то совершенно пустяковых вопросов. Однако несмотря на внешнюю гладкость их отношений, Вася с самой первой встречи проникся инстинктивным недоверием к Углову. В его взглядах, интонациях, в суетливых движениях Волчков ощущал неестественность, замаскированную елейными улыбочками ложь, и постоянно ждал какой-нибудь пакости с его стороны. Ждал и дождался.
- Ну так, вроде бы все... - задумчиво протянул Углов и, подойдя к аквариуму, зачем-то подергал скреплявшую две прозрачные плоскости металлическую планку. Затем обернулся к Васе.
- Как вы считаете, Василий Андреевич, ничего мы не забыли?
- Да все нормально, Ефим Борисович, что вы беспокоитесь.
- Ну ладно... хорошо, - Углов рассеянно огляделся по сторонам.
Чувствовалось, что его угнетало нечто, но он не знает, как лучше подойти к деликатному вопросу.
- Понимаете, - начал наконец он, - честно говоря, мне самому не очень приятно заниматься этим вопросом, но что поделаешь. Дело в том, что в связи с нашим мероприятием, - Углов кивком указал на аквариум, - возникла одна довольно деликатная... я бы даже сказал моральная проблема...
- Какая? - тревожно спросил Вася.
Углов помолчал, потом сказал, глядя себе под ноги: - Внешний вид.
- Что внешний вид? - недоумённо переспросил Вася.
- Видите ли... дело в том... в общем я имел беседу с Валентином Федоровичем, я имею в виду нашего директора, и некоторыми другими товарищами, и на основании их замечаний у меня сложилось мнение, что этот вопрос их волнует. Конечно, сказано было очень тактично, без нажима, но... Углов изобразил рукой какую-то замысловатую фигуру и уставился на Васю.
- Я вас не понимаю, - покачал головой Вася.
- Я же вам говорю, руководство волнует ее внешний вид.
- Это я понял. Что именно в ее внешнем виде волнует руководство?
