Но если к этой охоте приложил свою стопудовую руку Альфред Ван дер Бог, он же Мистер Би, то значит, что он обречен, и дни его сочтены.
Мистер Би являлся богатейшим человеком Галактики, имел собственную звездную систему под говорящим названием Харизма, свой космический флот, равный по мощи флоту ЕФЗ, и был законченным психом. Маньяком. Бзублом. Бзублом из Бзублов. Что не помешало ему объявить Галактику сферой своих интересов и покрыть сетью беспощадной тайной агентуры. Чем ему помешали несчастные киборги с Рикосты?
Что-то тут не стыковалось. Масштаб. Что для Великого Альфреда, самоназвавшего себя Богом, какой-то «Фалкон». Таких центров по Галактике, что муравьев в муравейнике. И везде клепают суперсолдат, наемников. И в каждом втором используется Атканларская технология.
С другой стороны, Амир палач государственного масштаба на Шарагде, можно сказать, государственный деятель. Он слишком уважает себя, чтобы трепать языком, не имея на то оснований. Стало быть, имеет старикашка некоторую информашку, подтверждающую, что да, великий галактический бзубл что-то имеет против выпускников "Фалкона".
Чем — то они затронули его интересы. Хотя и непонятно, как интересы нескольких муравьев могут затронуть, а тем более пересечься с интересами, например слона.
Пересечься то они могут, но слон даже лапы не испачкает, наступив на них.
Амир набрал команду на переносном пульте, и эбонитовое ложе бесшумно опустилось вровень в полом. Одновременно кандалы Антона пришли в движение, заскользив по напольным пазам. Спецназовец заволочился следом.
— Ты похож на мешок дерьма! — старчески заперхал Амир. — Все-таки приятно, что ты такой молодой сдохнешь раньше меня, старика! А я буду трахать твою невесту, инопланетный выродок! Я старый и седой буду жить, а ты гнить в земле.
Пыточное ложе с прилипшими волосами и кусками кожи предыдущих жертв катастрофически быстро приближалось.
Антон понял, что если вырываться, то сейчас. Если он угодит на ложе, шансов больше не будет.
С неприятным хрустом большие пальцы вышли из суставных сумок и завернулись ближе к ладоням.
Спецназовец разом выдернул руки из наручников, сделавшихся свободными, одновременно выпрыгивая из ножных кандалов. Амир не смог удержать вопль удивления. Ноги спецназовца на некоторое время стали прямыми, лишившись ступней.
Опомнившись, старик лихорадочно затыкал пальцем в пульт, но операцию невежливо прервал Антон, взявший палача за горло.
— То, что касается твоей невесты — неправда! — просипел Амир.
— Верю! — согласился Антон и потребовал. — Как отсюда выбраться?
— Выход только один — наверху, клянусь святым Мазой!
— Открывай! — Антон слегка потряс его, соизмеряя силу, шея старческая, легко переборщить.
Наверху находились восемь янычар, которые инстинктивно обернулись на внеурочно распахнувшийся причудливым лепестком на полу люк. Обычно это происходило позже, и им оставалось принять тело. Мертвое или еще хуже — живое. Мочившееся и фекалирующее, гукающее, пускающее пузыри из всех мест, одним словом скот вонючий.
Но такова была их работа, работа надзирателей зиндана.
В этот раз тело тоже было. Первым в люк вылетел Амир Садеки, стонущий и блеющий, и они едва по инерции не прищучили его, но успели притормозить выработанные за годы службы рефлексы. Это стало их тотальной ошибкой, потому что они упустили единственный шанс остановить появившегося следом джина.
Антон появился из люка, словно у него выросли крылья. Доли секунды ушли у янычар, чтобы открыть огонь. Это оказалось чересчур много. Сектор обстрела перекрывал весь коридор по ширине, но спецназовец поднырнул под веер, и ворвался в строй охранников, слов волк в овечью отару. Двоих янычар он столкнул головами, проломив череп одному, и надолго выключив второго. Не успели они повалиться, как спецназовец уже стрелял из галакса одного из них.
В ограниченном пространстве тесного коридора заработали семь плазменных батарей, воздух мгновенно отозвался, наэлектризовавшись и возмущенно загудев.
Волосы встали дыбом, поднялся нестерпимый жар, словно в печи. С криком ужаса Амир нырнул в люк на полу, решив лучше обойтись переломами при падении с высоты, чем свариться. Ему несколько не повезло, когда люк автоматически закрылся, и он треснулся об него головой.
Сразу после удара наступила тишина. Амир думал, что оглох, и сидел, потирая внушительную шишку. На самом деле закончился бой.
— На! — Антон сунул ему галакс со светящимся красным светодиодом, свидетельствующим о полном использовании заряда батарей.
Точно такие же горели на оружии поверженных янычар. Расстреляв весь боезапас, они не попали ни разу. Это был очередной не учтенный никем рекорд двоечника центра "Фалкон".
Уцелела батарея лишь у янычара, поверженного первым. Антон одолжил у него свежий галакс, после чего, рассупонив «сбрую», освободил бойца и от композитного бронежилета.
Обойдя Амира, в ступорозном состоянии пытавшегося просверлить взглядом разряженный галакс, он двинулся по наклонному коридору наверх, выбираясь из зиндана.
Эффект внезапности был безвозвратно утерян. В панцири янычар были вшиты чипы жизнепоказателей, при уничтожении носителей посылавших сигналы тревоги на командный пункт. Из-за тех же самых чипов, враги отлично знали, где он находится и куда движется.
Антон подготовился к войне на два фронта, закинув жилет на спину, а спереди выставив дуло галакса.
Ему удалось добраться до начальной точки своего прибытия в зиндан, никого не встретив, но это была его единственная удача, которая после этого отвернулась от него.
В «приемнике» кипела работа, на полу, запутавшись в сетях, лежал очередной несчастный, и рабы в набедренных повязках ползали вокруг, старательно заковывая ему руки и ноги.
Более детально осмотреться Антону помешал выстрел в спину. Композитная броня выдержала прямое попадание, но, получив чудовищной силы удар, спецназовец полетел вперед и посшибал рабов с ног.
На этом его несчастья не завершились, и стоило Антону сделать пару выстрелов в ответ, как перегревшийся галакс заклинило от перегрева. Наверняка, это был контрафактный ствол, купленный у отчаянных и жуликоватых контрабандистов, осмелившихся поставлять запрещенное оружие на Шарагд. Настоящий ствол производства Германики такого бы себе не позволил.
Все новые выстрелы сшибали Антона с ног, композит немилосердно нагрелся и стал течь, словно намекая, что хорошо бы выбираться, а не подвергать его все новым испытаниям прямыми попаданиями, на которые он был совершенно не рассчитан. Во всяком случае, в таком количестве.
