Ознакомительная версия.
– Вам это ничего не напоминает, батенька? – постучал пальцами по столу Гадюкин.
– Кажется, что-то знакомое… секунду… секунду… – развернул свою эль-планшетку Эдуард Степанович. – Хм. М-да. Быть не может…
– Боюсь, так, батенька, – грустно кивнул профессор. – Я уже проверил, сомнений быть не может… Все эти дамы – жертвы Снегохода…
Снегоходом пресса прозвала серийного убийцу, действующего в Москве и Подмосковье уже шестой год. На нем успело повиснуть свыше сорока трупов – все женщины, все приняли смерть от ножа, все изуродованы до неузнаваемости.
Кличку «Снегоход» маньяк заполучил за то, что выходил на охоту исключительно зимой. Весной, летом и осенью он не подавал признаков жизни, как будто отправляясь в отпуск… но стоило выпасть первому снегу, как у него открывался очередной сезон.
Милиция рыла носом землю, но Снегоход оставался неуловимым.
– Может, просто совпадение? – с сомнением поджал губы Эдуард Степанович. – Может, этот гражданин просто читал про Снегохода? В газете. Или в новостях видел. Мало ли как бывает?…
– Вряд ли, батенька, – помотал головой Гадюкин. – Взгляните, какая детальность. Все совпадает до мелочей. Вот, смотрите – Ярдарова Маргарита, убита в декабре сорок третьего. На теле одиннадцать ножевых ранений – и именно столько нашему подопытному и снится. Он тычет ножом именно туда, куда тыкал наяву. Точь-в-точь, тютелька в тютельку. Откуда он мог об этом узнать? Такая информация в свободном доступе не валяется…
– А у вас она откуда, профессор? – хмыкнул Эдуард Степанович.
– Батенька, у меня все-таки высший допуск, мне на любую базу данных можно… – приятно улыбнулся Гадюкин. – Мы тут все-таки не жвачку с карбонитом испытываем…
– Ладно, допустим. Так, может, этот гражданин сам из милиции или еще откуда? Помню, когда я в ФСБ служил, вел одно такое дело – три дня потом кошмары снились…
– Нет-нет, исключено, – покачал головой профессор. – Первым делом проверил. Совершенно никаким боком не причастен. Константин Попов, две тысячи одиннадцатого года рождения, москвич, образование среднее, от службы в армии освобожден из-за убеждений…
– Откосил, короче? – фыркнул Эдуард Степанович. – Да, помню, когда я военкоматом руководил, у нас там каждый второй «косарь» на убеждения напирал – я пацифист, я пацифист! Плесень, а не люди…
– Батенька, опять вы на своем коньке? – пропел Гадюкин, не переставая приятно улыбаться. – Что делать-то предлагаете?
– Не похож он на серийного убийцу, – задумчиво осмотрел спящего Попова главбез. – Малахольный какой-то.
– Да, мне он тоже показался рохлей, – согласился Гадюкин. – Но вам ли, батенька, не знать, как редко маньяки бывают похожи на маньяков… Выглядели б они, как вон Лелик, насколько б милиции работа облегчилась…
Эдуард Степанович сердито поморщился, развернул эль-планшетку, включил коммутирующий режим и начал сразу четыре разговора – два речевых и два письменных. Пальцы старого службиста так и порхали над виртклавом, правый зрачок гонял курсор от иконки к иконке, губы непрестанно шевелились, раздавая распоряжения.
Высокопоставленные служащие НИИ «Пандора» пользуются очень и очень немалыми полномочиями.
– Сожалею, профессор, – устало вздохнул он через несколько часов. – Мы еще поищем, конечно, но, боюсь, тут у нас пшик. Его проверили по всем каналам, час назад обыскали квартиру, просмотрели досье всех знакомых… Зацепиться не за что. Даже ножа не нашли – только обычные кухонные…
– Что ж вы так, батенька… – огорчился профессор. – Я вам тут, можно сказать, все на блюдечке преподношу, а вы даже успех развить не можете… Ай-яй-яй. Если бы я тоже так работал, не было бы у меня Нобелевской премии!
– Профессор, так у вас ее и так нету, – странно посмотрел на него Эдуард Степанович.
– Шутка! – ничуть не смутился Гадюкин. – Ну да ничего, батенька, еще не вечер! Нету – так будет!
Эдуард Степанович неопределенно хмыкнул, прошелся по лаборатории и вперил в Попова пристальный взгляд.
Тот улыбался во сне.
– Ничего не могу поделать, профессор, – мрачно подытожил главбез. – Ни один суд не примет в качестве доказательства сон. Тем более, официально вашей машины пока еще не существует – миф, выдумка, ничего больше.
– Знаю, батенька, очень хорошо знаю… Выходит, придется нам про все это забыть?
– Выходит, придется. Советую вам стереть эту запись и сделать вид, что никакого Попова у нас никогда не было, а о Снегоходе вы вообще ничего не слышали. Мы с вами ничего не видели и не слышали, запомните.
– Всенепременно, батенька, – пообещал профессор, надевая резиновые перчатки и доставая инъектор. – Лелик, подай-ка мне капсулу… ты знаешь, какую…
– Ру-га, Ху-Га! – прорычал великан, протягивая Гадюкину крохотный цилиндрик.
Пока профессор заряжал инъектор, Эдуард Степанович внимательно изучил бумаги, подписанные Поповом, спрятал их за пазуху, сделал скучное лицо и отвернулся.
Гадюкин развернул эль-планшетку, включил микрофон и добродушно продиктовал, одновременно нажимая на поршень инъектора:
– Двенадцатое апреля две тысячи сорок четвертого года. Проект «Морфей», эксперимент сорок три окончился неудачей. Несмотря на все принятые меры, подопытный скончался. Смерть зафиксирована в ноль три часа пятьдесят две минуты. Конец записи.
Порой два процента – это не так уж мало.
Ознакомительная версия.
