- Мама! - закричала она, задохнувшись от радости. - Мама!
Я заметил, как Валентина, на мгновение оторопев и чуть подавшись назад, вдруг схватила девочку и прижала к себе.
- Мама! Мамочка! Наконец-то ты приехала!
- Оля, - сказал я, когда они нацеловались. - Не мешало бы полить цветы. А?
- Но я их поливала сегодня утром.
- Вот как. Ты их поливала сегодня утром? Что-то не похоже. - Я ковырнул пальцем землю в одном горшке. - Совсем сухая.
- Ну хорошо, - сказала девочка. - Я полью их. Но все равно я поливала их сегодня утром. - И она занялась своим делом.
- Ну что скажешь, Валюша? Вот ты и мама! Признайся, что немного не верила мне? Как тебе все это нравится?
- Странно... Но она действительно считает меня мамой, а тебя отцом. Ничего не понимаю.
- Она мне очень нравится. Я про себя называю ее Солнечным зайчиком. Правда, похожа?
- Очень похожа...
В этот вечер мы были одной семьей. Нужно было, по крайней мере, пообедать по-семейному. Но в моем холодильнике не было никаких припасов. Валентина поставила на плитку кастрюлю с водой, а я побежал в магазин и купил там мяса, масла, луку и еще всякой всячины. Весь мой предыдущий опыт исчерпывался покупкой колбасы, сыра и рыбных консервов, и поэтому мне пришлось туго. Я импровизировал на ходу.
Через полчаса я был дома. Валентина и Оля сидели на диване. На кухне кипела кастрюля, пуская клубы пара. Они про нее, конечно, забыли. По их счастливым лицам было видно, что им было хорошо вдвоем.
Валентина поцеловала девочку и сказала:
- Оля, ты поиграй немного. Мне надо заняться кое-чем на кухне.
Я в это время разгружал сумку. Валентина прикрыла дверь и обняла меня за плечи.
- Гриша, она знает обо мне все. Она не перепутала. И мне сейчас кажется, что она действительно моя дочь. Странно, правда? Она не играет.
- Успокойся, Валюшенька. Все выяснится. Когда она ушла в тот раз, я все время ждал ее возвращения. Весь вечер, всю ночь и на другой день. Потом решил, что она уже никогда не придет. И мне было грустно. Смешно, правда?
- Она опять сегодня уйдет?
- По-моему, уйдет...
- И не вернется?
- Этого я не знаю. Сегодня, во всяком случае, нет. Может быть, завтра или через неделю...
- Я не отпущу ее.
- Мне кажется, этого нельзя делать. Ведь где-то у нее есть дом. И настоящий отец и мать.
- Может быть, она из детского дома? Может быть, ей просто хочется иметь папу и маму? Вот она их и придумала. Пусть ее сказка окажется правдой. Вдруг она действительно из детского дома? - Я видел, как Валентина загорелась этой идеей.
После обеда Валентина и Ольга так раздурачились, что я невольно сам принял участие в наведении беспорядков.
Потом они, видимо устав, снова взобрались на диван, но еще долго не могли успокоиться, начиная вдруг ни с того ни с сего хохотать. Смеялся и я.
Потом девочка, как и в прошлый раз, засобиралась к подруге поиграть, но Валентина начала отговаривать ее и предложила сходить в кино или просто погулять. В кинотеатре народу было не очень много, но детей на вечерние сеансы не пускали, и мы отправились в Лагерный сад, где можно было побродить среди сосен, поесть мороженого и просто постоять на обрыве.
Потом мы ходили по дорожкам парка, причем Ольга и Валентина все время о чем-то говорили. Я немного отстал. Вдруг я увидел растерянное лицо Валентины.
- Она все-таки ушла!
- Как ушла?
- Она захотела мороженого. Я дала ей денег. Она бегом кинулась к киоску, а когда я подошла, ее уже здесь не было.
Мы спросили у продавщицы, не подходила ли только что к ней девочка с большим белым бантом на голове, но та ответила что-то нечленораздельное, и мы отстали.
- Я говорил, что она все равно уйдет, - сказал я.
- Нет. Она, наверное, просто потерялась. Надо объявить по радио. А если она тоже ищет нас?
Мы побежали к радиобудке, но в душе я мало верил в успех нашего предприятия. У девочки где-то есть свой дом. Там ее ждут. Может, это детский дом. А может, и настоящая семья. Все равно у нее есть дом. А к нам она приходит только поиграть.
Мы ждали девочку возле большого фонтана, обычного места встреч. Диктор несколько раз объявил, что потерялась девочка, и просил ее или тех, кто видел девочку, подойти к фонтану. Но к нам никто не подошел.
- Она, наверное, дома, - сказала Валентина. - Она потерялась и ушла домой. Здесь ведь совсем недалеко. Она ждет нас. Пошли.
В окнах моей квартиры света не было. И в самой квартире никого не было. Я надеялся, что найду там хотя бы ее портфель, и, если девочка не вернется за ним, то открою его и посмотрю, что в нем есть. Но портфеля в квартире тоже не было. Я точно помнил, что она пришла с портфелем, а когда мы вышли втроем, портфель оставался в квартире. Теперь его не было. Значит, девочка заходила сюда и взяла свой портфель. Иного объяснения я не мог придумать. Ведь не мог же портфель исчезнуть сам по себе. Не мог он испариться. Но, с другой стороны, у девочки не было ключа...
Валентина вышла на балкон. Наступал вечер. Стало прохладно. Я закурил.
- Ты все еще ждешь? - спросил я.
- Я буду ждать ее, - ответила Валентина. - Она придет.
- Сегодня она не придет.
- Все равно я буду ждать.
Валентина осталась у меня. Мы решили перевезти ее вещи на другой день.
4
Утром мы ехали на полигон вместе. Валентина работала в лаборатории измерений, расположенной почти в противоположном от нашего домика конце полигона.
- Объявим, что мы муж и жена вечером, - крикнул я ей.
- Когда Левка вернется!
- Хорошо!
Около нашей лаборатории толпился народ. Кто-то из администраторов безуспешно пытался разгонять эту толпу. Но все было напрасно. Группа Стрижакова в полном составе расположилась под окнами комнаты, где сейчас медики в какой раз тщательно проверяли состояние психики Льва Аркадьевича Веревкина.
Около капсулы, на площадке для запусков, возились техники и инженеры. Там тоже шли последние приготовления. Кто-то в последние часы перед стартом нашел несколько мелких неисправностей, и сейчас впаивали новые интегральные схемы, меняли тумблеры. Феоктистов бегал вокруг и был страшно недоволен.
Веревкина предполагалось запустить в прошлое, которое будет отстоять от момента запуска капсулы на два-три часа. Он должен был увидеть время, непосредственно предшествующее самому запуску.
К одиннадцати часам дня напряжение на полигоне достигло своего предела. В разных его концах ревели моторы фургонов, перевозивших аппаратуру поближе к пятачку, инженеры и техники бегали как угорелые, группа администраторов во главе с директором института твердой походной прошла в наш домик, появились люди с кинокамерами и фотоаппаратами.
Время запуска приближалось.
