Холлорен остановился как вкопанный. Фотоэлектрические глаза Макса вспыхнули, и негромкий двойной щелчок возвестил, что он привел в боевую готовность оружие малого калибра. Холлорен решил действовать осторожнее.
— Я стою. Моя фамилия Холлорен. Ну как, все в порядке, Макс?
— Пожалуйста, назовите пароль.
— «Колокольчики», — ответил Холлорен. — Ну, а теперь с твоего разрешения…
— Не пересекайте границы, — предупредил робот, — Пароль неверен.
— Как бы не так! Я же сам тебе его давал.
— Это прежний пароль.
— Прежний? Да ты лишился своего электронного рассудка! — воскликнул Холдорен. — «Колокольчики» — единственный верный пароль, и никакого нового пароля у тебя быть не может, так как… Разве что…
Робот терпеливо ждал, пока Холлорен взвешивал эту неприятную мысль и наконец высказал ее вслух:
— Разве что капитан Битти дал тебе новый пароль перед отлетом. Так оно и было?
— Да, — ответил робот.
— Мне следовало бы это сообразить, — сказал Холлорен с улыбкой, но он был раздосадован. Такие промашки случались и прежде, но в лагере всегда был кто-нибудь, кто помогал исправить положение.
Впрочем, оснований для тревоги не было. Если подумать хорошенько, ситуация складывалась довольно занятная. И найти выход ничего не стоило. Достаточно было немного поразмыслить.
Холлорен, разумеется, исходил из того, что ГР способны хотя бы немного поразмыслить.
— Макс, — начал Холлорен. — Я понимаю, как это произошло. Капитан Битти дал тебе новый пароль, но не сказал мне об этом. А я затем усугубил допущенный им промах, не проверив, как обстоит дело с паролем, прежде чем вышел за границу лагеря.
Робот ничего не сказал, и Холлорен продолжал:
— В любом случае эту ошибку легко поправить.
— Искренне надеюсь, что это так, — ответил робот.
— Ну конечно же, — заявил Холлорен без прежней уверенности. — И капитан, и я, давая тебе новый пароль, всегда следуем определенным правилам. Сообщив пароль тебе, он тут же сообщает его мне устно, но на всякий непредвиденный случай — вроде того, что произошел сейчас, — он его записывает.
— Разве? — спросил робот.
— Да-да, — ответил Холлорен. — Всегда. Неукоснительно. — И значит, в этот раз тоже. Ты видишь палатку позади себя?
Робот навел один глаз на палатку, не спуская второго с Холлорена.
— Да, я ее вижу.
— Отлично. В палатке стоит стол. На столе лежит серый металлический зажим.
— Правильно, — сказал Макс.
— Превосходно. В зажиме помещен лист бумаги. На нем записаны наиболее важные данные: частота, на которой подается сигнал бедствия, и тому подобное. В верхнем углу листка, обведенный красным кружком, написан текущий пароль.
Робот выдвинул свой глаз, сфокусировал его, затем вернул в обычное положение и сказал Холлорену!
— Все, что вы сказали, совершенно верно, но никакого отношения к делу не имеет. Мне нужно, чтобы вы знали пароль, а не то, где он находится. Если вы можете назвать пароль, я должен впустить вас в лагерь. Если вы его не знаете, я не должен вас туда пускать.
— Это же идиотизм! — закричал Холлорен. — Макс, педантичный ты болван! Это же я, Холлорен! И ты прекрасно это знаешь! Ведь мы все время были вместе с того самого дня, когда тебя включили! Так будь добр, перестань изображать Горация на мосту и впусти меня в лагерь.
— Ваше сходство с мистером Холлореном действительно фантастично, — признал робот. — Но у меня нет ни приборов, ни права, чтобы идентифицировать вашу личность, и мне не разрешается действовать на основании только моих восприятий. Единственное приемлемое для меня доказательство — это пароль.
Холлорен подавил ярость и сказал нормальным тоном:
— Макс, старина, похоже, что ты намекаешь, будто я — инопланетянин.
— Поскольку вы не называете пароля, — ответил Макс, — я обязан исходить именно из этой предпосылки.
— Макс, — закричал Холлорен, делая шаг вперед. — Во имя всего святого!
— Не подходите к границе, — сказал робот. Его глаза пылали. — Кем бы и чем бы вы ни были — назад!
— Ладно-ладно, я отойду, — быстро сказал Холлорен. — Не нервничай.
Он отошел от границы и подождал, пока глаза робота не погасли. Потом сел на камень. Ему нужно было серьезно подумать.
Была уже почти середина тысячечасового регулийского дня. Двойное солнце стояло в самом зените — два белых пятна в тускло-белом небе. Они медленно плыли над темным гранитным ландшафтом, сжигая все, на что падали их лучи.
Изредка в сухом раскаленном воздухе устало пролетала птица. Небольшие зверьки быстро шмыгали из одной тени в другую. Животное, похожее на росомаху, грызло колышек палатки, но маленький голубой робот не обращал на него ни малейшего внимания. Человек сидел на камне и смотрел на робота.
Холлорен, которого уже начинала мучить жажда, попытался проанализировать свое положение и найти выход.
Ему хотелось пить. Скоро вода станет для него насущной необходимостью. А затем он умрет из-за отсутствия воды.
Нигде вокруг не было пригодной для питья воды, кроме как в лагере.
Воды в лагере было много, но пройти к ней, минуя робота, он не мог.
По расписанию Битти и Джеймс выйдут на связь с ним через три дня, но если он не ответит, это их вряд ли встревожит — короткие волны капризничают даже на Земле. Еще одну попытку они сделают вечером, а потом на следующее утро. Не получив ответа и тогда, они вернутся в лагерь.
Итак, на это потребуется четыре земных дня. А сколько он может протянуть без воды?
Ответ зависел от скорости, с которой его организм теряет воду. Когда общая потеря жидкости достигнет десяти-пятнадцати процентов его веса, он впадет в шоковое состояние. Это может произойти с катастрофической внезапностью. Известны случаи, когда кочевники-бедуины, оставшись без воды, погибали через сутки. Потерпевшие аварию автомобилисты на американском Юго-Западе, пытаясь выйти пешком из пустыни Бейкер или Мохаве, иногда не выдерживали и двенадцати часов.
Регул-V был знойным, как Калахари, а влажность на нем была меньше, чем в Долине Смерти. День на Регуле-V был равен почти тысяче земных часов. Сейчас был полдень, и впереди его ждало пятьсот часов непрекращающегося зноя без возможности укрыться в тени.
Сколько он сможет продержаться? Один земной день. По самому оптимистическому подсчету — не больше двух.
Следовательно, про Битти и Джеймса надо забыть. Ему необходимо добыть воду из лагеря, и как можно скорее.
Значит, он должен придумать, как войти туда вопреки роботу.
Он решил пустить в ход логику.
