– Не ори! Нечего было дверь дергать. Спросил, что хотел и пошел своей дорогой. А то – дергает! Так чего надо-то?
– Что у вас тут стряслось? Собака от живого человека прячется. К тебе сунулся – ружьем пугаешь. – Егор остывал, полез в карман за сигаретами. – Боишься, что ли, кого?
За дверью невесело хмыкнули.
– Не боюсь, а опасаюсь. Разница есть. Ходят тут хмыри всякие, вроде тебя. Выспрашивают, выглядывают. То им иконы подавай, то скотину покажи. Под окнами шастают, светом, гулом по ночам пугают. Вчера деньги большие сулили.
Егору вдруг вспомнился попутчик. Странно все это. Что-то толкнуло в колено. Он глянул вниз и обмер. Пес все-таки выбрался из конуры и теперь стоял рядом, раскрыв огромную свою пасть. И Денис бестрепетно протягивал к нему руку. Егор не успел ничего сделать, только подумал: «Сейчас тяпнет!», – а сын уже гладил собаку по голове и чесал за ушами. Та виляла хвостом, подставляла шею. Егор вздохнул облегченно и спросил того, за дверью:
– А за что деньги сулили?
– Шут его знает. Говорили, услугу большую окажу. А какую – не сказали. Ну, ладно, ты-то чего выспрашиваешь? Чего надо?
«Спохватился, – подумал Егор. – Здорово напугали „гулом и светом по ночам“». Но вслух спросил:
– Где Попов живет, Александр Иванович?
– Александр Иванович? – явно обрадовались за дверью. – Учитель бывший, да?
– Вроде бы, – подтвердил Егор.
– А зачем он тебе?
– Племянник я его, в гости приехал.
– А не брешешь?
Егор улыбнулся.
– Вот те крест!
– Ну, раз племянник, то слушай. Ступай направо, до почты. За ней следующий и будет его дом. Небольшой такой, зеленый. Понял?
– Понял, спасибо. Как зовут-то тебя, скажи. Или тоже нельзя?
За дверью рассмеялись.
– Почему нельзя? Можно. Петром зовут. Петр Серафимович Клюев. Зачем тебе?
– Да так, для памяти. Человек ты уж больно веселый. – Егор толкнулся плечом от стены, выпрямился. Вспомнил: – А что же собака у тебя такая нервная?
– Понимаешь, напугали ее, наверное, эти, что выспрашивают. Вот она и боится теперь всех. Собаки – они ведь плохого человека за версту чуют.
– Слышал? – сказал Егор сыну. – Мы, стало быть, люди хорошие, раз собака нас больше не боится. Давай, прощайся, пойдем.
Денис с явной неохотой оторвался от пса, потом все же еще раз погладил того по голове и пошел к калитке. Пес, звеня цепью, отправился следом.
– Ну, бывай, Петр Серафимович. Приятно было познакомиться. Смотри, не пали в кого попало. Береги патроны.
– Ладно тебе! – незлобливо отозвался Клюев. – Счастливо добраться!
За калиткой Егор оглянулся на дом. Вслед ему, раздвинув занавески и прижавшись лбом к стеклу, смотрел круглолицый парень лет двадцати. Рядом с ним торчал темный ствол ружья. Егор улыбнулся и помахал рукой. Петр Серафимович тоже заулыбался и махнул в ответ.
Дядя Саша выглядел совсем как на фотографии пятилетней давности, которой снабдила Егора мать: невысокого роста, плотно сбитый, с седой гривой волос и широкой улыбкой. Он совсем не казался несчастной жертвой религиозного дурмана. Клетчатая байковая рубашка едва не трещала на груди, и дядя с такой силой радостно лупил широкой ладонью по плечам и спине племянника, что у того перехватило дыхание. Денис получил свою долю поцелуев и возгласов: «Ой, какой ты большой вырос! А на папу как похож!», – что перенес стоически. От Егора не укрылась некая растерянность дяди, вполне понятная: ожидал-то он одного племянника.
Радоваться дядя радовался, но первым делом спросил у племянника паспорт, нацепив очки, внимательно изучал его и вот уже около получаса держал гостей в маленькой кухоньке, не проводя в комнаты. Дверь, ведущая из них в коридор, была плотно прикрыта.
Перекусили с дороги, переговорили о здоровье и делах всех городских родственников, выкурили по паре сигарет из пачки гостя и разговор забуксовал. Денис, совсем не скучая, исподтишка рассматривал хозяина, ожидая, видимо, когда тот бухнется на колени и начнет молиться. А хозяин уже четвертый или пятый раз неопределенно произносил: «М-да, это все хорошо…», – вставая с табурета, пил воду, опять садился, а к главному – причине вызова Егора все не приступал. Егор не торопил его, сидел, отдыхая, выжидал.
Неожиданно послышался какой-то шорох, будто поскребли по дереву. Егор заинтересованно повернул голову. Дверь в комнату с тихим скрипом стала приоткрываться. Но рассмотреть, кто за ней, не удалось. Дядя Саша, подскочил, бросился к двери и резко захлопнул ее. Потом, с подозрением оглянувшись на гостей, вновь открыл дверь и просунул голову в комнату.
– Ну, чего беспокоитесь? – услышал Егор и Денис. – Не за вами это, не бойтесь. Родственники ко мне приехали. Хорошие люди, помогут нам.
Денис молча показал отцу на ноги дяди Саши, которые старались прикрыть щель внизу, как будто из опасения, что тот, с кем он разговаривает, может выскочить. Егор так же молча кивнул. Он уже ничему не удивлялся.
В ответ на дядины слова из комнаты послышалось многоголосое чириканье, словно стая воробьев, поселившихся там, о чем-то переговаривалась.
– Ну, ладно, ладно. Скоро уже. Вы кушайте пока, – закончил дядя Саша и, вытащив голову из щели, плотно прикрыл дверь. Улыбаясь, он повернулся к гостям: – Переживают, обормоты. Ну да ничего; они славные. Привыкнут к вам скоро.
К чести Егора и Дениса надо сказать, что они и бровью не повели, услышав подобное заявление. Если уж здесь везде странности, то почему им не быть в доме дяди Саши тоже?
Дядя вновь уселся на табурет, закурил, задумчиво, словно оценивая, глядя сквозь дым на племянника и внука. Потом решительно затушил сигарету и хлопнул себя ладонью по колену.
– Ну ладно. Не для того я вас вызвал, чтобы о здоровье родственников выспрашивать. Давайте к делу. Пошли в комнату. Посмотрите сначала на моих жильцов, а потом я все подробно обскажу.
Он первым шагнул через порог. Поначалу все закрывала его широкая спина, но вот она сдвинулась в сторону, и Егор увидел, что на полу и на стульях сидят… зайцы!
Вернее, зайчата, с коротким серым мехом, усатыми мордочками и черными пуговицами носов. Да, на первый взгляд серые зверьки, окружившие стол, были неотличимо похожи на зайцев, вставших вдруг на задние лапы. И только присмотревшись внимательнее, можно было понять, что это совсем не те зайцы, которых во множестве можно встретить в лесу и в поле, которых испокон веков травили собаками охотники и о которых сочинено столько сказок и анекдотов.
Не было длинных ушей, передние лапки заканчивались маленькими, удивительно похожими на детские, пальцами. Некоторые зверьки сжимали этими пальцами ложки, и мордочки их были перепачканы манной кашей. Большие черные глаза не по-животному, без страха смотрели на вошедших, и было во взглядах столько комичного детского любопытства, что Егор почувствовал, как лицо его расплывается в улыбке.
