- Значит, он стреляет только по живому? - быстро спросила Виола.
- Да, по людям или по лесу. Как будто знает, что мы связаны... Видите, кладбище целехонькое, тут ему делать нечего, да...
Обогнув планету, бот пролетел над терминатором - размытой границей дня и ночи. В ночной половине мерцало багровое расползающееся пятно колоссальный лесной пожар. Там проплывал крейсер, стремясь к неизбежному, рассчитанному Виолой сближению.
Крошечное суденышко, исправно ведомое Муньосом, тоже шло с выключенным двигателем по орбите вокруг Аркадии. Бог притворялся пустым и терпящим аварию. Виола полностью блокировала психополе вокруг себя и Хорхе, а судну приказала подавать автоматический сигнал бедствия.
Любой нормальный звездолет с нормальным экипажем давно откликнулся бы на зов о помощи - опустил бы собственный бот или захватил аварийное судно силовым каналом. Но крейсер, невидимый, с погашенными огнями, с каждой секундой становился ближе на пятнадцать километров - и молчал. Еще немного, и корабли разминутся на перекрестке орбит.
Вот он, точно выбранный миг! Успокоив дрогнувшее сердце, Виола левой рукой подала нетерпеливый знак Хорхе. Ожил бот, забил радужным сполохом на корме, как рыба хвостом, и двинулся навстречу темному дракону.
Теперь надо было нанести удар. Парализовать всех на борту крейсера, пока они не спохватились, что бот внезапно "ожил" и обзавелся экипажем. Но сначала - настроиться на биоизлучение чужой жизни.
Виола, как положено, замедлила собственное время и сосредоточилась. Палец Хорхе медленно, как усик вьюнка, полз по зеленому квадратику биопанели, на самом деле пилот лихорадочно разыгрывал мелодию сложного маневра.
Спустя десятую долю секунды она поймала частоту.
И впервые с тех пор, как более ста лет тому назад техника перестроила ее восприятие, не поверила себе.
Нежное, как у новорожденных, чуть теплящееся психополе. Слабая, временами замирающая рябь неосмысленных импульсов. Ни огненной пляски порывов и настроений, ни строгих повторяющихся волн рассудка. Под рябью спокойно мерцающий фон. Лениво, сонно шевелятся дряблые, плохо развитые органы. Сокращаются сосуды, принимая извне порцию питательных веществ. Два центра дремлющей полужизни. Двое упакованных в силовые коконы, искусственно питаемых крейсером. Болезнь? Летаргия?
Раздумывать было некогда.
Пиратский крейсер - биомашина высшей сложности, живая, мыслящая, способная к любой форме ухода за экипажем - наверняка одного возраста с ее погибшим катером. Стало быть, крейсер подчинен единому психокоду Звездного Флота.
Виола отчетливо произнесла формулу, состоявшую из цифр, слов и образных представлений, и крейсер ответил по уставу.
Ровный бесцветный голос проговорил в ее уме, как те странные, без внешнего звука голоса, что иногда окликают нас по имени или бросают короткую фразу; пращуры считали такой зов недобрым предвестием...
Тогда Виола отдала приказ. Поскольку тот, кто знал психокод флота, мог приказывать кораблю _без хозяина_. Произвести торможение, открыть трюм, впустить бот.
...Вряд ли Хорхе Эредиа Муньос владел аутотренингом, не говоря уже об управлении субъективным временем. Не далекая ли акация помогла ему увидеть ближайшее будущее и мгновенно изменить ход событий?..
Тогда, возле дуба, кряжистого, узловатого, как бедро натурщика-каменотеса; возле дуба, смягченного в своей гранитной косности лишь салатовым поздневесенним кружевом, Виола впервые ощутила мощную энергетическую пуповину между деревом и человеком. Тренированным взором она видела нечто вроде сияющих, ветвящихся тяжей между стволом и головой, плечами, животом, коленями Сократа.
- ...Меньше думайте о себе, о своей уникальной, сверхценной личности, о том, какая будет катастрофа, если угаснет это крошечное "я", которое вы так лелеете на Земле. Я привык ощущать свой резонанс с дубом. Когда дуб сосут паразиты, я болею; когда он впервые после зимы пьет талую воду, я бодр, как мальчишка! Придет время, когда наши организмы будут резонировать с подъемом горных хребтов и циклами горения звезд. И это будет _реальная_ долговечность, знающая счет годам, возрастные этапы, старость и необходимый, неизбежный в свое время конец. Мы возьмем тысячелетия у секвой, мы проживем геологические эпохи вместе с горами, но ни нам, ни вам не пережить нашей живой, стареющей Вселенной! Только Аркадия в отличие от Земли умрет просветленно, тихо и мирно, а вы будете выжимать из своих чудовищных машин силы для агонии!..
- Кто вам сказал, что Вселенная умрет? - спросила Виола, прочно стоя высокими пилотскими ботинками на белых, как бычьи черепа, выходах скалы. Разве _мы_ позволим ей перестать существовать?
Из-под шапки дуба, стоявшего на краю плоского плато, из-под зеленого козырька своего кепи долго смотрел старик, прозванный аркадцами Сократом, на рослую подбоченившуюся гостью.
- Извините, никак не могу понять, когда вы шутите, а когда...
- Если не можете, буду сообщать. Сейчас не шучу. - Она сделала несколько длинных, неторопливых шагов. Наклонилась к самому лицу Сократа. Тверд был янтарь под срезом смоляной челки.
- Слушайте. Я вижу вас насквозь, вы это знаете. В прямом смысле. Горные хребты - хорошее будущее, но... Пока что у вас очень устала печень. Сердечная мышца работает вяло, стенки сосудов обросли всяким хламом. А мозг! Клетки просто изнемогают - им мало пищи! Пощадите свой мозг, Сократ. Целые слои мертвых клеток. Слизь... Хотите, я все исправлю? Я могу!
Он заглянул в ее бешеные, озорные, горькие глаза со страшно расширенными зрачками - и увидел там себя, миниатюрного, бородатого, серебряного, как игрушечный гномик.
- Этого я и боялся. Испугался сразу, увидев вас. Искушения, опасного всей общине. - Старик нашел мужество весело прищуриться и спросить: Скажите, Виола, а вам никогда не бывает жутко, что вы... такая?
Словно уколотый, Хорхе взвился из кресла - в тихой ярко освещенной каюте, на фоне провала звездной черноты, он вскочил бледный, обтянутый свитером, раскинув руки, как будто хотел заслонить Виолу от беспощадных звезд.
Жгуче-фиолетовая вспышка возникла на месте его головы. Ослабленная преградой, струя пламени ударила в грудь Координатора.
Меткий плевок крейсера вспорол кожу Виолы, разворотил драгоценный ларец ребер, сжег и испарил насыщенную кровью губку легкого, безобразно взломал спину и погас, опалив коричневым стену каюты.
...Каким горячим, тесным, липким стал мир! Кажется, целые годы барахтается Виола в кипящей трясине. Задыхается, не может разлепить веки, вытолкнуть изо рта и ноздрей едкую жидкость. Где она? На болотной планете "лесных царей"? Ах, нет, оттуда она спаслась, и позднее планету назвали ее именем. Давно, давно, четверть тысячелетия тому назад...
