Максим для чего-то почесал себе затылок, который в данную минуту нисколечко даже не чесался.
– Знаешь… я тебе тоже очень рад, — и это была правда. — Я тут прогуливался рядом и подумал: а почему бы не зайти в гости? Мысль показалась мне разумной, не скажу, что гениальной, но разумной — вполне. Потом я начал думать: к кому бы зайти в гости? Гулял по поляне, думал, думал… Короче, решил зайти к тебе.
– Вот и замечательно! Сейчас мы приготовим завтрак и отметим начало нашей дружбы.
С ловкостью иллюзиониста Милеус сотворил накрытый скатертью стол, дополненный богатыми яствами и освежающими напитками. И это было как нельзя кстати.
– Прошу садиться! Все-таки здорово, что ты… Мак-сим… Я правильно произношу твое имя? Что ты навестил мою скромную хижину! Я надеюсь, мы навек останемся друзьями!
Приторный пафос, слащавая патетика и какая-то назойливая банальность — вот и все впечатления, большего пока не скажешь. Максим невольно поморщился, а Милеус налил два бокала невнятного шипучего напитка, назвав его странным незнакомым именем, и протянул один из них своему гостю. Несомненно, его искренность была неподдельной, просто обезоруживающей.
– За нашу дружбу!
– Но…
– Что-то не так?
– Насколько я понял надпись на дверях, вас здесь живут двое. Где же второй хозяин?
Милеус легонько хлопнул себя по лбу — традиционный жест, который делают, если забывают что-то очень важное.
– Ну конечно же! У меня вечно все вылетает из головы! — Он встал из-за стола, подошел к зеркалу и, ткнув пальцем в собственное отражение, торжественно произнес: — Знакомься! Это Суелим!
Реплика могла бы произвести впечатление, будь она произнесена кем-нибудь другим, в другом месте и при других обстоятельствах. У Максима лишь чуточку пошатнулся бокал в руке, он осторожно глянул в зеркало, боясь попасть в какой-то другой мир, но увидев там то, чего и следовало ожидать, успокоился.
– Кстати, у него тоже гость чем-то похожий на тебя! — Милеус указал еще на одно отражение и от радости даже хлопнул в ладоши. — Здорово! Нас теперь четверо!.. Хотя… По правде сказать, я не очень то люблю своего соседа за его постоянные кривляния. Он вечно меня передразнивает! Вот, гляди.
И Милеус принялся дергать руками в разные стороны, строить смешные рожицы, а Суелим в точности повторял все его движения. Причем, у него это получалось так ловко, что порой трудно было разобрать: кто есть кто. Словом, не понять: является ли наш мир зазеркальем того, что был обрамлен филигранной древесной резьбой на стене, или наоборот. Милеус устал наконец от собственных дурачеств и выдал оригинальную мысль:
– Посуди сам: разве это прилично — передразнивать других?.. А, ладно… Нам пора завтракать.
По счастливому стечению обстоятельств Суелим тоже накрыл праздничный стол и тоже уселся со своим потусторонним гостем за общей трапезой.
– Есть идея!! — вдруг воскликнул хозяин хижины.
«Только бы не «гениальная»…», — невольно подумал Максим. Что-то внутри ему подсказывало, что ко всем «идеям» забавного собеседника надо бы относиться как минимум настороженно.
– А почему бы нам не позавтракать всем вместе? За общим столом!
Максим, уже успев глотнуть напиток, чуть не подавился этим глотком и сильно раскашлялся.
– Да, да! Я тоже хотел это предложить. Только вот не знаю: мы сами полезем в зеркало или позовем их сюда?
А вот это он зря. В данной ситуации Милеус оказался не так прост, как казалось бы. И вот что он сделал: встал и пододвинул свой стол вплотную к зеркалу, так что стол слился с собственным отражением в единое целое. Забавно, но на самом деле было ошеломляющее впечатление, будто они все вместе сидят за одним столом…
Напитки были разлиты, торжественная речь произнесена. Милеус взял бокал и, чокнувшись сначала с Максимом, потом со своим двойником, осушил его содержимое почти залпом. Запах сочных ягод да вид маринованных грибов разбудил дремлющий аппетит, и Максим, забыв о всем происходящем, увлекся содержимым трапезы. Тот, кто назвался его другом, что-то вдохновенно рассказывал, порою обращаясь в сторону зеркала, где восседал жмурящийся от удовольствия Суелим и охотно поддерживал эту беседу.
«Да, приятель… видать, ты действительно недалек умом, если разговариваешь с собственным отражением», — гость хижины был очень вежливым человеком, и вслух, разумеется, этого не сказал. Но мысль напрашивалась сама собой. Впрочем, он почти и не слушал добродушного хозяина, размышляя просто ни о чем. До его сознания долетали лишь обрывочные фразы и такой же обрывочный их смысл, который даже не было нужды связывать между собой, так как Милеус действительно болтал о всяких мелочах. Ну, например, о том, какие ягоды растут на его поляне, сколько деревьев ее окружает. Он, кстати, пересчитывал деревья в ту и в другую сторону, и всегда получалось одно и то же число. Потом он долго и красочно описывал, какой сильный ветер дул несколько дней назад, так что его хлюпкая хижина шаталась из стороны в сторону. Множество пестрых местоимений: «ужасный», «злой», «разгневанный» — все относились к недавно минувшему урагану, похожему на тот, что случается при «конце света». Вспоминал он все до мельчайших деталей, считая их чрезвычайно важными и полагая, что если он что-то упустит в своем повествовании, то весь рассказ получится неполным и безынтересным.
Немного насытившись, Максим спросил о том, что его интересовало на самом деле:
– Кстати, Милеус, скажи-ка мне, пожалуйста, а если не знаешь — спроси у соседа в зеркале: что это за длинный номер, который я прочитал у тебя на дверях?
– Ах, там… Пойдем, я тебе его покажу! — Милеус почему-то думал, что само разглядывание номера доставит его другу некое эстетическое наслаждение.
– Да я его уже видел. Ты мне только объясни, в чем смысл.
– Ну хорошо. Там стоят цифры: 573–415. Это координаты моей хижины: 573 — по оси Х, 415 — по оси Y. Это если считать Центр Мироздания за нулевую точку. Мне так объяснил господин Философ, я бы до этого никогда не додумался.
– Теперь понятно…
– Ты ведь останешься у меня погостить хотя бы до вечера, а может, и до наступления конца света?
Максим сделал вид, что пропустил последнее словосочетание мимо ушей, и продолжал развивать свою тему:
– Значит, все в этом лесу имеет свои координаты? Каждое дерево, каждый кустарник… Зачем это?
– Я не в силах отвечать на столь сложные вопросы. — Милеус печально вздохнул, как бы боясь, чтобы в нем не разочаровались. Последовала продолжительная пауза. Тишина. Словно заело движущуюся ленту времени. Потом его бодрый голос: — Но я обязательно об этом узнаю! — он вытер мохнатой лапой то, что было подобием рта, и похлопал себя по животу. Значит, наелся. — И тебе, Суелим, хватит заниматься обжорством! — обратился он в сторону зеркала.
