И подумал, как будет это объяснять.
— При попытке подхода к дому, — начал он официальным тоном, — я был перехвачен летающим блюдцем, пилот которого угрожал мне лучевым пистолетом. Я в целях самозащиты применил оружие и произвел один выстрел…
Нет. Так не пойдет.
Он вытолкнул барабан кольта, выбросил стреляную гильзу и вставил новый патрон. Потом огляделся и направился, перепрыгнув по дороге ручей, туда, где должна была находиться ферма.
Веркан Валл видел, как замигал ландшафт за пределами почти невидимого мерцания поля перемещения. Горы остались на месте, но какие деревья где растут — это при перемещении от одной линии времени к другой было во многом делом случайным. Иногда мелькали открытые поля, здания и сооружения — базы Пятого Уровня, созданные его подчиненными. Красный свет наверху подмигивал, и каждый раз, когда он гас, гудел зуммер. Купол транспортера превратился в непроницаемую радугу, потом стал холодной неподвижной металлической сеткой. Красный свет зажегся и уже не гас. Валл взял со стола сигма-лучевой пистолет и сунул в кобуру, когда дверь скользнула в сторону и заглянул лейтенант Полиции Паравремени.
— Здравствуйте, помощник командующего. Что-нибудь не так?
Теоретически рассуждая, Галдроно-Хесторово поле перемещения не допускает проникновения снаружи, но практически, особенно когда два транспортера, идущие в противоположных паратемпоральных направлениях, проникают одновременно, поле слабеет, и туда могут вторгнуться различные предметы — иногда живые и враждебные. Вот почему полицейские Паравремени держат оружие под рукой, а транспортеры в нештатной ситуации срочно проверяются; и вот почему некоторые паравременники иногда не возвращаются домой.
— На этот раз все нормально. Готова моя ракета?
— Да, сэр. Небольшая задержка аэрокара в ракетопорт. — Лейтенант шагнул в комнату в сопровождении патрульного, который стал вытаскивать из ящика магнитную ленту и фотопленку. — Как-только он появится, вам тут же доложат.
Валл с лейтенантом неспешно вышли в игру звуков и цветов ротонды транспортера. Валл взял себе сигарету и предложил лейтенанту, лейтенант щелкнул зажигалкой. Они сделали только пару затяжек, как рядом в пустом пространстве материализовался другой транспортер. Дверь открылась, два паракопа медленно подошли, держа излучатели наготове. Один заглянул в дверь, тут же сунул оружие в кобуру и схватил с пояса радиотелефон. Второй осторожно вошел внутрь. Валл, отбросив сигарету, решительным шагом двинулся к прибывшему транспорту. Лейтенант за ним.
Кресло было перевернуто, на полу лежал паракоп без гимнастерки и с расстегнутым воротом, вытянутая рука не доставала до излучателя. Бледно-зеленая рубашка потемнела от крови. Лейтенант, не дотрагиваясь, внимательно его осмотрел.
— Жив еще, — сказал он. — Пуля или меч?
— Пуля, слышен запах кордита. — Тут Балл заметил лежащую на полу шляпу и обошел раненого вокруг. Уже входили два санитара с антигравитационными носилками, они с патрульными погрузили раненого. — Вот сюда посмотрите, лейтенант.
Лейтенант поглядел на шляпу. Это был серый фетр, с широкими полями, на верхушке четыре зазубрины.
— Четвертый Уровень, — сказал Балл. — Евро-Американский сектор.
Он поднял шляпу и заглянул внутрь. На ленте было золотыми буквами написано: «КОМПАНИЯ ДЖОН Б. СТЕТСОН. ФИЛАДЕЛЬФИЯ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ». И чернилами от руки: «Капрал Кэлвин Моррисон, Пенн., полиция штата». И какой-то номер.
— Знаю я этих ребят, — сказал лейтенант. — Отличные парни, ничуть не хуже наших.
— Один из них оказался на долю секунды лучше одного из наших. — Балл достал портсигар. — Лейтенант, это дело может обернуться очень плохо. Пропавшего хватятся, и люди, которые его хватятся, служат в полиции, входящей в мировую десятку лучших в своей линии времени. Тут не пройдут объяснения для слабоумных, которые обычно сходят в Евро-Американском секторе. Этим людям нужны факты и вещественные доказательства И нам придется найти, где он вышел из транспортера. Человек, который умеет вытащить оружие быстрее паракопа, не пропадет бесследно ни в какой линии времени. Он там поднимет волну, которую нам придется успокаивать.
— Надеюсь только, он не вылезет в ближайшей линии времени и не явится в дубликат собственного участка, где как раз дежурит его дубликат с одинаковым пальцевым узором, — предположил лейтенант. — Вот тут бы и пошла волна.
…. — И в самом деле. — Балл подошел к ящику и вытащил регистрирующую ленту и фотопленку. — Ракету пока придержите, она мне потом понадобится. А этой историей я сам займусь. Беру под личный контроль.
* * *
Кэлвин Моррисон сидел на краю низкого обрыва, болтая сапогами, и жалел, что потерял шляпу. Где он находится, он знал точно: на обрывчике над дорогой, где они оставили машину, но под этим обрывом сейчас дороги не было, и никогда раньше не было. Здоровенный гемлок четырех футов у основания рос там» где должен был стоять фермерский дом, и не было ни следа каменного фундамента или сарая. Но приметы по-настоящему неизменные, вроде Бодд-Иглз на севере или горы Ниттани на юге, были точно там, где должны были быть.
Вспышку и затемнение можно счесть субъективными и отнести в графу недоказанного. Он был уверен, что причудливой красоты мерцающий Купол был на самом деле, как и овальный стол с приборной панелью и человек со странным оружием. И уж точно ничего субъективного не было в этом девственном лесу, где должны были быть поля фермы.
Ни на минуту Моррисон не усомнился в собственных ощущениях или в здравом рассудке; также не позволил он себе ругательств вроде «невероятно» или «невозможно». Необычайно — да, это точное слово. Он был вполне уверен, что с ним случилось нечто необычайное. Это необычайное делилось на две части. Первое: купол жемчужного света и то, что случилось внутри, и Второе: возникновение его в этом том же самом, но совершенно другом месте.
И в том, и в другом присутствовало нечто неправильное — анахронизм, и эти анахронизмы друг другу противоречили. Ничто из Первого не могло иметь места в 1964 году, а также, как подозревал Моррисон, еще несколько ближайших столетий. Ничто из Второго не могло иметь места в 1964 году, а также еще несколько предыдущих столетий. Трубка погасла, и какое-то время Моррисон забыл, что ее надо разжечь, вертя оба эти факта так и сяк. Потом он достал зажигалку, щелкнул колесиком, сунул зажигалку в карман, а карман застегнул.
Несмотря на то — нет, благодаря тому, что по настоянию отца он учился на пресвитерианского священника, Моррисон был агностиком. Агностицизм для него означал отказ воспринимать или отвергать что бы то ни было без доказательств. Кстати, неплохая философия для копа. Итак, он не собирался отвергать возможность машины времени, особенно когда его зашанхаили из своего времени в какое-то еще с помощью такой штуки. Где бы он ни был, а это не было двадцатое столетие, и вряд ли он в него когда-нибудь вернется. Это он принял сразу и окончательно.
