— Честно сказать, не велика потеря, — признался он. — В делах от него толку нет, он слишком пунктуален. Но, отправляясь к вам вчера вечером, он взял с собой пятьдесят тысяч кредитов. К тому же остается вопрос насчет тела, ведь страховая сумма огромна. Между нами, мистер Гэллегер, я бы ничего не имел против, если бы вы убили моего незадачливого партнера и забрали себе эти пятьдесят тысяч. Более того, я, пожалуй, оставил бы вам из них, скажем… десять тысяч. Но с условием, что вы представите документальное доказательство смерти Джонаса, чтобы мои доверители были удовлетворены.
— Логика, — восхищенно заметил Джо. — Чудесная логика. Удивительно, как эта логика может исходить от такого непрозрачного чудовища.
— Я выгладел бы еще чудовищнее, если бы имел такую же прозрачную кожу, как ты, — ответят Маккензи. — Конечно, если анатомические атласы не врут. Однако, мы говорили о теле моего партнера.
— Невероятно! — со злостью сказал Гэллегер. — Ведь в этом случае вы становитесь соучастником преступления.
— Ага, значит, вы признаетесь?
— Ни в коем случае! Вы слишком самоуверенны, мистер Маккензи. Держу пари, что вы сами убили Хардинга, а теперь пытаетесь подставить меня. С чего вы решили, что он мертв?
— Согласен, это требует объяснения, — заметил Маккензи. — Джонас был человеком серьезным, ни разу не бывало, чтобы он не явился на встречу, что бы ни случилось. Вчера вечером и сегодня утром у него были назначены встречи, в том числе и со мной. Кроме того, отправляясь к вам, он имел при себе пятьдесят тысяч кредитов.
— Откуда вам известно, что он сюда дошел?
— Я подвез его, высадил у ваших дверей и видел, как он входил.
— Однако вы не видели, как он выходит, а он все-таки вышел, — сказал Гэллегер.
Маккензи, нисколько не смущенный, принялся загибать свои костлявые пальцы:
— Мистер Гэллегер, сегодня утром я просмотрел записи о вас, и результат, признаться, неутешительный. В прошлом вы были замешаны в какие-то темные дела и не раз обвинялись в различных преступлениях. Доказать ничего не удавалось, но я подозреваю, что вы просто очень хитры. Полиция наверняка согласилась бы со мной.
— И на этот раз они ничего не докажут. Хардинг скорее всего дома, в своей кровати.
— А вот и нет. А пятьдесят тысяч кредитов — это куча денег, не говоря уже о его страховке, она еще больше. Фирма окажется в неприятном положении, если Джонас не отыщется, и дело наверняка кончится судебным процессом, а это дорогое удовольствие.
— Но я не убивал вашего партнера! — закричал Гэллегер.
— Ага, — усмехнулся Маккензи. — А если я сумею доказать, что это сделали вы, выигрыш для меня будет огромный. Надеюсь, вы понимаете ситуацию, мистер Гэллегер. Не лучше ли признаться, сказать, что вы сделали с телом, и получить свои пятьдесят тысяч?
— Вы говорили о десяти.
— Вы, наверное, сошли с ума, — с нажимом сказал Маккензи. — Я ничего такого не говорил. По крайней мере, вы не сможете этого доказать.
— Может, выпьем и поговорим? Мне пришла в голову новая мысль.
— Отличная идея!
Гэллегер нашел два стакана и настроил алкогольный орган. Один стакан он протянул Маккензи, но мужчина покачал головой и взял себе второй.
— В этом может быть яд, — сказал он. — Ваше лицо не внушает доверия.
Гэллегер игнорировал его замечание. Он надеялся, что с двумя полными стаканами таинственная коричневая зверушка не справится, и попытался выпить виски залпом, но вновь испытал танталовы муки: на язык попала всего одна капля. Стакан был пуст. Опустив его, он посмотрел на Маккензи.
— Дешевый трюк, — сказал гость, ставя свой стакан на стол. — Я не напрашивался на даровую выпивку. Но как вы сделали, что виски исчезло?
Разочарованный Гэллегер буркнул:
— Я колдун, продал душу дьяволу. За два цента я могу сделать так, чтобы вы тоже исчезли.
Маккензи пожал плечами.
— Я не боюсь. Если бы вы могли, то давно бы так и сделали. Но что касается колдовства, я не настолько скептичен, особенно после того, как увидел это чудовище в углу. — Он указал на третий генератор, который вовсе не был генератором.
— Вы хотите сказать, что тоже его видите?
— Я вижу больше; чем вы можете себе представить, мистер Гэллегер, — загадочно ответил Маккензи. — И вообще, я иду в полицию.
— Минуточку… Это вам ничего не даст.
— Разговор с вами даст мне еще меньше. Раз вы так упираетесь, я попробую вызвать полицию. Если они сумеют доказать, что Хардинг мертв, я хоть получу его страховку.
— Подождите немного. Ваш партнер действительно был здесь. Он хотел, чтобы я помог решить одну проблему.
— И вы помогли?
— Н-нет, но вообще-то…
— Тогда и говорить не о чем, — ответил Маккензи и направился к дверям. — Мы вскоре увидимся.
Маккензи вышел, а Гэллегер задумчиво опустился на диван. Потом он поднял голову и принялся разглядывать третий генератор. Это был приземистый бесформенный предмет, нечто вроде усеченной пирамиды, и он пялился на него парой голубых глаз. Глаз, агатов или покрашенных в голубой цвет кусочков металла — Гэллегер не был уверен, что у него там такое. Предмет имел три фута в высоту и около трех футов в основании каждой стороны.
— Джо, — позвал Гэллегер, — почему ты мне об этом не сказал?
— Я думал, ты сам видишь.
— Я вижу, но не знаю, что это такое.
— Я тоже понятия не имею.
— А откуда он взялся?
— Только твое подсознание может знать, что ты сотворил вчера вечером. Может, знают еще дедушка и Джонас Хардинг, но их нигде нет.
Гэллегер подошел к видеофону и заказал разговор с Мэйном.
— Дедушка мог вернуться домой. Маловероятно, чтобы он взял с собой Хардинга, но нельзя исключать и эту возможность. Лучше проверить. Одно я знаю точно: у меня перестали слезиться глаза. Что это за штуку я собрал вчера вечером? Он подошел к лабораторному столу и принялся изучать таинственную конструкцию. — Интересно, зачем я сунул туда рожок для обуви…
— Если бы у тебя всегда были под рукой нужные детали, Гэллегеру Бис не приходилось бы использовать что попало, безжалостно заметил Джо.
— Угу… должно быть, я упился, и мое подсознание снова взяло верх… Нет, так нельзя! Джо, я больше не могу! Нужно бросать пить!
— Интересно, был ли прав Декарт?
— Что ты на меня таращишься?! — рявкнул Гэллегер. — Мне нужна помощь!
— От меня ты ее не получишь, — ответил Джо. — Дело совершенно ясное, нужно лишь пошевелить мозгами.
— Ясное? Ну, валяй, я тебя слушаю.
— Сначала я должен проверить одну философскую концепцию.
— Можешь не спешить. Когда я буду гнить в тюрьме, ты сможешь посвятить все время философским абстракциям. Налей-ка мне пива! Впрочем, не надо, все равно я не смогу его выпить. Как выглядит эта маленькая коричневая зверушка?
