Дверь незаперта, я вхожу, в квартире никого нет. На этот раз в ней царит атмосфера модернистской аскезы. Первым делом перекусываю, в холодильнике есть какие-то продукты. Принимаю ванну, переодеваюсь в домашнее, сижу, расслабляюсь. Звонит телефон,- прежде у него не было телефона, то есть, гнездо было, кабель был подведён, но он им не пользовался,- я подхожу, снимаю трубку. - Приехал? - Приехал. - Там на плите кастрюля стоит? - Стоит. - Поставь в холодильник. - Ладно,- говорю.- Поставлю. - Надолго? - Как получится. Думаю, до Рождества. Может, дольше задержусь, как получится... - Ну, хорошо. Так и поговорили. На другой день, уже вечер был, что-то около двенадцати, заваливается какая-то компания с явным намерением остаться тут на всю ночь. Я их не знаю, кто они, почему пришли. Закрылся в своей комнате, сижу, книжку читаю. Они галдят, хозяйничают вовсю, женщины с ними какие-то... Я думаю, может быть, он сейчас придёт, и всё разъяснится,- я ещё думал, что он придёт, он никогда надолго не отлучался,- а уже ночь. Так и уснул. Утром они ушли. Дня два или три никто не приходил, я уже успокоился, и тут вдруг снова. Но уже другие. Снова на всю ночь балаган. Так и пошло - какие-то люди приходят, располагаются как у себя дома, с женщинами или без, включают музыку, устраивают сабантуй, хорошо, если на ночь, а то и на неделю, на две, три, даже обстановку уже сколько раз меняли... Но этим-то стенами не привыкать. Ночью я иногда просыпался, или просто долго не мог уснуть, и лежал, слушая голоса, доносившиеся из тех комнат, где горел свет, ловя обрывки разговоров, смех - играла музыка, громко или едва слышно... я ничего не знал о них, кто они... Я мог встать, одеться, выйти к ним, что-нибудь сказать, может быть, разговориться, выяснить, что и как... Я лежал и слушал их голоса. Они не приглашали меня. Да в этом и не было нужды - ведь это был такой же мой дом, как и их, пусть даже разделённый стенами и дверями, это был один дом, и я не был ни гостем, ни хозяином. Я полагал эту комнату своей, и никто не оспаривал моего права и не предпринимал никаких попыток вторжения. Однажды я увидел её среди них. Увидел и запомнил.
Потом я увидел её снова, уже в другой компании. Я замечал, когда она исчезала, и радовался, когда она приходила снова - мы приветствовали друг друга как старые знакомые. Я заметил, что когда её нет, я начинаю скучать по ней. Она призналась, что испытывает то же самое. Мы стали жить вместе.
Случалось, мы оставались одни в доме, и тогда он весь принадлежал нам. Мы переходили из комнаты в комнату, фантазируя, как мы всё тут устроим, что-то покупали, готовили ужины. Достаточно было просто закрыть дверь, чтобы этот дом стал нашим навсегда. Когда-нибудь я это сделаю. Ещё не знаю, когда, но когда-нибудь я это сделаю. Никто не знает, когда он закроет дверь, чтобы остаться внутри одному. Навсегда.
Я так больше ни разу и не видел его. Он не звонит, не заходит. Когда я как-то сказал ей об этом, она спросила: "А кто это?" Она его даже не знает.
Караван
Безмолвный караван силуэтов под грохочущим мостом транспортной эстакады уходит в пустыню на поиск упавшей с небес звезды. Туристы, скользя по стальным обручам рельсовых дорог в электрических спальнях, проносятся мимо, следуя дорожному расписанию, делая снимки на память.
Он оставит слепки своих следов в музеях для тех, кто ищет повод, чтобы стать чище.
1992 г.
