— Учись давать таким субчикам отпор самостоятельно. Понимаешь?
Вольф не ответил.
Он смотрел в небо. Там только что появилась черная точка. Вот она почти мгновенно увеличилась, приобрела очертания, и стало ясно, что это не контейнеровоз. Это был пассажирский корабль, идущий на посадку.
— Как я понимаю, вы каждый год прилетаете исследовать эту планету. Но неужели у вас и в самом деле нет желания помочь другому мыслящему существу?
— Нет.
— Почему?
— Это нерационально. Благотворительность — страшное зло, с которым мы по мере сил боремся. Если вы сумеете каким-то образом доказать нам, что, взяв вас на корабль, мы получим пользу...
— У меня на межгалактическом счету есть деньги, много денег, и я могу вам заплатить...
— Какая польза от ваших межгалактических денег? У нас своя валюта, и мы ее ни на какую другую не меняем. У вас при себе есть наша валюта?
— Нет,
— В таком случае, вы не можете нам заплатить. Что дальше?
Вольф ответил мрачным взглядом.
— Ну, так как? Будете молчать? Учтите, вы самым нерациональным образом тратите наше время.
— Но неужели вы не можете сделать исключение...
— Нет!
— Всего лишь меня.
— Нет!
— Я отработаю свой переезд.
— Каким образом? Команда полностью укомплектована, а чернорабочие мне не нужны. Нет.
В полном отчаянии Вольф спросил:
— Что-нибудь, кроме слова «нет», вы можете мне сказать?
— Да.
— Что именно?
— Мое терпение кончилось. Прочь с корабля. Вот прямо сейчас. Иначе я приму надлежащие меры.
— Какие?
Офицер, специалист по межрасовым контактам, улыбнулся. Зубы у него были как у бегемота, да и сам он весьма на это животное смахивал. Эдакий карликовый бегемот, усевшийся за гигантских размеров письменный стол и одетый в мундир.
— Неужели... — начал Вольф.
— Вот именно, — перебил его офицер. — Поскольку вы так и не сумели доказать целесообразность нахождения на борту нашего корабля, приказываю покинуть его.
— То есть...
— Вон! Немедленно!
— А если я не уйду?
Офицер пожал плечами и, ткнув лапой в красное пятнышко на крышке стола, сообщил:
— Этот вопрос даже не подлежит обсуждению.
— Вот так, значит...
Вольф обернулся.
Назвать этого бегемота карликовым как-то не поворачивался язык. Даже просто маленьким. И улыбался бегемот-воин не так, как специалист по межрасовым контактам. Улыбку его мог назвать приветливой лишь неисправимый оптимист. Она более смахивала на свирепый оскал.
Да, кстати, разговаривать этот гигант не собирался. Только действовать. Не прошло и полминуты, как Вольф был выдворен из корабля. При желании он мог увеличить этот срок еще секунд на десять, но не стал. Он понимал, что, попытавшись цепляться за перила трапа, мог, к примеру, лишиться руки.
Усевшись на стоявший неподалеку от трапа старый металлический ящик, Вольф окинул корабль взглядом и тяжело вздохнул.
Кое-что все-таки узнать удалось. Корабль улетит через месяц. И лично он, Вольф Виноградов, должен сделать все, чтобы его взяли с собой.
Ох, сомнительно. С другой стороны, месяц — немалый срок. Можно попытаться что-то придумать.
— Кажется, приятель, тебя вытурили?
Землянин обернулся на голос. Перед ним был приземистый, мохнатый, круглоголовый тирнанин. Он сидел неподалеку, на корточках, и тоже разглядывал корабль.
— А твое какое дело? — буркнул Вольф.
— Меня вытурили минуты за две до твоего появления. Я успел к кораблю раньше. А толку-то?
— То есть...
— Ну да. Это бегемотиане. Воплощение рационализма. Они никого не берут. Ни под каким видом. Просто не видят в этом выгоды. Думаешь, они первый раз прилетают сюда?
— Не первый?
— Нет, конечно. Каждый год. И повторяю: не было ни одного случая, чтобы они кого-то вывезли с планеты. Все это знают, и теперь на их корабль пытаются проникнуть либо зеленые новички, не имеющие понятия, с кем связываются, либо упертые идиоты.
— А раз ты знаешь, кто они такие...
— Конечно, — подтвердил тирнанин. — Я и есть упертый идиот, упрямый, как двадцать восемь прапорщиков межгалактической службы... Меня зовут Мюсс.
— А меня — Вольф.
— Очень приятно.
— Что будем дальше делать, Мюсс?
Тирнианин громко щелкнул пальцами, что было равнозначно пожатию плечами.
— Все зависит от тебя, землянин. Кто ты? Ты такой же упертый идиот, как я? Или, пошатавшись вокруг корабля и осознав бесполезность попыток в него проникнуть, вернешься в свою шарагу? Если первое, то у меня есть к тебе некое предложение.
Так легко было сказать: «Да, я тоже такой», но Вольф хорошо понимал, что с бухты-барахты подобные решения не принимаются. Вытащив из кармана сигарету, он закурил. Мюсс терпеливо ждал.
Итак, рассуждал Виноградов, проще пареной репы плюнуть на шарагу. Вот только завтра она уйдет за добычей, и ждать его никто не будет.
Сколько он продержится один? При некоторой экономии его доли, уже превращенной в имеющие хождение на территории этого торжища наклейки, хватит на пару недель. И если за это время он не сумеет... А что, если он проиграет, что, если предложение тирнианина попросту глупо?
С другой стороны, Мюсс пытается попасть на корабль не в первый раз. А тот прилетает раз в год. И если так, то Мюсс как-то умудряется в промежутках между его появлениями выживать. Может быть, его предложение и есть этот самый пресловутый третий вариант?
— Если не возражаешь, я хотел бы поподробнее знать, в чем суть твоего предложения.
— Подробнее я могу тебе рассказать лишь после того, как мы договоримся. А вкратце... У меня было много попыток попасть на корабль, но только сейчас я нахожусь на верном пути. Мне не хватает компаньона, верного товарища, способного в случае опасности прикрыть спину.
— В случае опасности?
— Неужели ты думаешь, что можно выбраться с этой планеты, не ударив палец о палец, не подвергаясь опасности? В общем, если ты согласишься, мы предпримем нечто рискованное. В случае успеха мы обретем свободу. Понимаешь?
Вольф понимал.
Вытащив новую сигарету, он посмотрел вверх. Как раз в этот момент в небе промелькнул очередной снижающийся контейнеровоз. Скоро он вывалит — с высоты метров в пятьдесят — груз мусора и отправится за следующей порцией. Будь возможность как-то преодолеть эти пятьдесят метров... Но как это сделать? Построить планер? Из чего? И кто его будет строить?
— Ты думаешь? — спросил Мюсс.
— Думаю, — буркнул Вольф.
А что думать-то? Он не сможет жить на этой планете, не сможет всю жизнь копаться в отходах. А кем будут его дети? Утильменами? Они никогда не узнают, каково перелетать от одной планеты к другой, никогда не смогут воспользоваться глобальной межпланетной паутиной, не получат настоящего медицинского обслуживания. Они будут обречены всю жизнь прозябать на планете-свалке. И их дети...
