Впрочем, и это не имело смысла. Даже если бы мы смогли очистить всю территорию, тщательно ее прочесав и спалив все, что шевелится, неделю спустя в этом же секторе будет брести, по меньшей мере, дюжина новых волочащихся деревьев.
У доктора Зимф появилась теория, что пути миграции волочащихся деревьев находятся в процессе становления, и, пометив их, можно проследить весь маршрут. Генерал Уэйнрайт, главнокомандующий района, отказывался верить, что хторранские организмы имеют шанс закрепить свои биологические циклы и тем более замкнуть пути миграций. Доктор Зимф и генерал провели несколько восхитительных дискуссий по этому поводу Я поприсутствовал на двух, прежде чем понял, что на их беседах лучше держаться поближе к выходу.
Антагонизм военных и ученых заметно прогрессировал. Армейские хотели крушить и жечь. Ученые – исследовать. Что до меня, то я все больше становился шизофреником, имея возможность наблюдать противостояние с обеих сторон: ведь я числился научным советником, приданным армии, за исключением того времени, когда был офицером, посланным с научным заданием. А еще я наблюдал нечто тревожное. Три года назад все были напуганы хторранским вторжением, все искали пути, чтобы остановить его; наиглавнейшим приоритетом пользовалась разработка оружия, способного уничтожать червей. Каждый ученый, которого я встречал, интересовался проблемами сдерживания и обуздания агрессора.
А сейчас произошел сдвиг… в «сфере сознания». Черви стали «неотъемлемой частью нашего перцептуального восприятия окружающей среды». Их присутствие мы принимали как реальность и, следовательно, утрачивали решимость сопротивляться, рассуждая вместо этого только о том, как пережить неотвратимую агрессию. Не нравился мне этот «сдвиг» и не нравились подобные разговоры. Следующим шагом будут рассуждения о возможностях «кооперирования с хторранской экологией».
Однажды я наблюдал такого рода «кооперацию», и увидеть ее снова мне бы не хотелось.
Машинально проверив пульс и обнаружив, что начинаю нервничать, я заставил себя откинуться на спинку сиденья и быстро проделал дыхательную гимнастику. Один абрикос с мороженым. Два банана с шоколадным кремом. Три вафли с ананасовой начинкой. Четыре груши с грецкими орехами. Пять… что там вкусненького на букву "д"? Динозавры. Пять динозавров с подливкой из носорога… Шесть единоутробных енотов с ежевикой. Семь жареных жирных жаб. Восемь заскорузлых закакан-ных… Ладно, ерунда.
Мы забрались еще глубже в смрад. Кондиционер не помогал, стало лишь прохладнее. Кислородные маски тоже не защищали: ты находился как бы в герметичном мешке с концентрированной вонью. Освежители воздуха не выручали. На старый запах накладывался новый, а получающаяся в результате смесь – просто фантастическая – была еще хуже. Когда-нибудь кто-нибудь получит Нобелевскую премию за теорию, которая сможет объяснить эту выжигающую слизистую носоглотки напасть. Так и будет, если к тому времени останется в живых хоть кто-нибудь, чтобы вручить премию.
Самое поганое заключалось в том, что к запаху нельзя было привыкнуть.
Теперь стали попадаться большие пурпурные пятна, покрывающие складчатые склоны холмов. Они пузырились ярко-красными хторранскими ягодами, собранными в жирные желеподобные грозди. Ягоды можно было есть сырыми; терпкие, сладкие и кислые в одно и то же время, они напоминали что-то вроде вишни с кислой капустой – поистине изысканный вкус. Но, к несчастью, в дополнение к нему ягоды содержали в себе яйца ядовитых жигалок. Когда в вашем желудке из них вылуплялись личинки – это было как-то связано с действием желудочного сока, – то результатом был крайне неприятный вариант паразитарной желудочной инвазии.
С помощью очень сильных щипчиков, или мандибул, личинки жигалок прикреплялись к слизистой желудка и, питаясь вашими соками, росли. Достигнув определенного размера, они отрывались, проходили через нижние отделы кишечника, окукливались, чтобы избежать контакта с воздухом, и спустя месяц или год, в зависимости от сезона, из коконов вылетали назойливые москитоподоб-ные насекомые, готовые отложить новые яйца в очередную гроздь спелых хторранских ягод. Тем временем ранки, оставленные личинками в вашем желудке, гноились, превращаясь в язвы, от которых можно было умереть. Многие и умирали. Медленнее и с гораздо большими мучениями, чем в пасти взрослого хторранина – но так же неотвратимо. Если бы мне предложили выбор, я предпочел бы быть сожранным одним червем за один раз, а не разъеденным множеством изнутри.
Между тем находились агрономы, ищущие возможности сделать хторранскую ягоду безопасным продуктом питания. Ягоды могли стать богатым источником витамина С, к тому же культивировать их было проще, чем цитрусовые. На волне хторранского заражения возникали новые отрасли производства. Японцы даже нашли способ готовить суши1; я слышал, что по вкусу оно напоминает осьминога, только немного жестче. Те же японцы обнаружили, что хторранский жир – превосходный заменитель китового; жаль только, что на свете осталось слишком мало японцев, чтобы истребить всех хторран столь же успешно, как им удалось проделать это с китообразными.
Но как бы там ни было, я не рискнул бы путешествовать по этим холмам, кроме как на танке. Нижний ярус растительности, вероятно, кишел тысяченожками – в это время года они откармливаются на хторранской ягоде. Их привлекает ее запах. Я имел несчастье убедиться в этом пять лет назад в лагере «Альфа-Браво» в Скалистых горах. Тысяченожки явно ничего не имели против хронического заражения кишечными паразитами – или же, учитывая сильную кислотность их желудочного сока, паразиты не имели шансов там выжить. Кто знает? Слишком много вопросов требовало ответа, а ученых не хватало.
Где бы ни встречалась проплешина в стелющемся покрывале, где бы я ни видел участки голой почвы, на них то тут, то там первыми паукообразными пятнами розового и голубого цвета уже заявлял о себе хторранский норичник. Эти лишенные корней бродяги питались чем попало: гниющими останками, другими растениями, даже промышленными отходами – всем подряд, что встречалось на пути. Они стлались по земле, обкладывая со всех сторон побеги более крупных растений землистой паутиной, пестрой, шершавой и отвратительной на вид.
'Суши – прессованный рис, заправленный уксусом, поверх которого кладут сырую рыбу или моллюсков.
Иногда хторранские растения вступали в партнерские отношения с норичником, но обычно игнорировали его. Земная же флора становилась его жертвой. Там, где норичник находил подходящее место, он пышно разрастался, превращаясь в скопление мясистых пальцеобразных щупалец голубого цвета. А там, где пищи не хватало, умирал – или что-то в этом роде.
