— Сорок третьего, — поправил Виктор.
— Знаю. Просто я хотела проверить, так ли ты хорошо помнишь, как помню я.
Они говорили так- долго-долго. Потом голос Эдит ослаб. Странное оцепенение охватило ее тело и мозг. Мечта, реальность, прошлое, будущее, настоящее: клубок мыслей, карусель чувств, которые она не в силах контролировать.
Глубокий ласкающий голос Виктора заставил ее подскочить.
— Они хотели забрать меня, да?
Эдит задрожала. Виктор, не двигаясь, смотрел на пламя в камине.
— Нет еще. Нет еще, — ответила она, тоже, не мигая, глядя на огонь.
Доктор Шют плохо переносил реактивный вертолет, его тошнило.
— Мистер Роулинг, — непрестанно повторял он в то время, как Джон вел машину к Вердену.
— Мистер Роулинг, я согласился поехать с вами только ради того, чтобы посмотреть на робота…
Под ними была трансканадская дорога: длинная, блестящая, металлическая лента, вьющаяся по лесу. Огромные сухопутные корабли на воздушной подушке со страшной быстротой неслись по четырем полосам в двадцати сантиметрах от земли.
— Кто же, все-таки, включил его, — спросил доктор Шют.
— Что?
— Я спрашиваю, кто включил робота?
Джон переключил управление на автопилот.
— Вот этого я не знаю. Может быть, Эдит. Как бы то ни было, она не приглашала специалиста-кибернетика. Я знаю только, что однажды, войдя в кабинет, я лицом к лицу столкнулся с ним. Он был точным двойником Виктора.
Доктор Шют растерялся. Одну руку он держал на области желудка, а другой время от времени почесывал бороду.
— Он действительно похож на человека? — наконец спросил он.
— Кто?
— Робот. Вы мне сказали, что он как две капли воды похож на человека из мяса и костей…
— Могу вам гарантировать. Это копия, портрет Виктора: его глаза, волосы, морщины на щеках, все, вплоть до родинки на шее. Все, как у Виктора.
Доктор покачал головой, он явно не поверил Джону. Он вспомнил, что месяцев восемь или десять назад, читал в «Нью Канадиэн Джорнэл оф Рисеч» большую статью на эту тему.
Статья была довольно расплывчатая, заумная, предназначенная, скорее, для специалистов-кибернетиков. Он только и понял из нее, что Виктору Кюрводу удалось при помощи процесса, похожего на гальванопластику, получить ткань из псевдопротоплазмы. Это еще не все. Там говорилось о специальных контурах, которые, теоретически, могли бы совершенно точно воспроизвести человеческий мозг с его памятью, знаниями, привычками… Короче говоря, Кюрвод утверждал, что можно создать психосоматический двойник человека. Естественно, Правительственная Комиссия по контролю блокировала его проект и запретила продолжать исследования. Никто и подумать не мог, что он уже сконструировал прекрасный образец, смоделировав его по своему подобию и хранил в подвале, подальше от нескромных взглядов.
— Какой интеллект! — прошептал доктор Шют. — Ваш зять был гением.
— Да, он был очень умен. Кто знает, что бы он еще мог сделать, но…
— Минуточку. Если мне не изменяет память, он погиб в авиакатастрофе.
— Да, сгорел на своем реактивном вертолете.
Доктор Шют умолк и, затаив дыхание, сжался в своем кресле.
— Мой совет, доктор, — сказал Джон. — Хорошо бы, если бы вы не показывали явно, что хотите увидеть робота. — Пусть Эдит сама пригласит вас пройти в кабинет Виктора после того, как вы ее осмотрите.
— Хорошо.
— Вам не кажется, что Эдит мог бы помочь гипнофен?
— Не думаю. Вашей сестре нужно забыться, сменить обстановку.
— Тогда посоветуйте ей поехать отдохнуть в Луна-Сити.
— Там будет видно. Я буду откровенен с вами, мистер Роулинг-я не специалист по нервным болезням, но мне кажется… Короче говоря, если я найду необходимым положить ее в психиатрическую клинику, я прямо скажу вам об этом. Договорились? За вами остается право обратиться к другому специалисту.
Наконец они прибыли. Реактивный вертолет плавно приземлился на террасу павильона напротив дома Эдит. Через минуту они уже стучали в дверь.
Окна были закрыты, все занавески плотно задернуты. Дом казался бы опустевшим, если бы музыка не струилась сквозь ставни, загадочно обволакивая все здание.
— В чем дело? — удивленно спросил доктор. — Там никого нет?
Джон постучал сильнее.
— Эдит, открой, это я, Джон!
В доме послышались приглушенные шаги, легкий шорох, будто кто-то в замешательстве остановился у самой двери.
— Эдит! Я прекрасно знаю, что ты дома. Открой! По ту сторону двери раздался смех, серебристый и пронзительный смех Эдит.
— Нет, Джон, я тебе не открою. Ты пришел, чтобы отнять у меня Виктора и уничтожить его.
— Открой, Эдит. Открой, умоляю тебя.
Тогда Джон, словно одержимый, начал колотить в дверь кулаками и ногами, попытался высадить ее плечом, но дверь не поддавалась.
— Остановитесь, — сказал доктор. — Она откроет.
Раздался душераздирающий крик Эдит, дверь медленно открылась, и на пороге появился Виктор. Он смотрел на них зловеще и угрожающе. Бесчувственный, величественный и неподвижный, как статуя. В вытянутой правой руке робот держал термический пистолет.
— Я поражен вот чем, — рассказывал потом Джон. — Когда он подал мне руку, он тотчас вытер свою руку о брюки. Виктор всегда так делал, он не выносил влажных рук. Такое отвращение у робота — не просто электронная реакция…
— Ты хочешь сказать, что он разумен, как и мы?
— Не знаю, Аманда. Но иногда я начинал так думать. Доктор Шют тоже в нерешительности. Проблемы кибернетики выше наших знаний, ты понимаешь? Роботов бесчисленное множество. Стоит только оглянуться вокруг: водители, продавцы, репетиторы в школе и прочее и прочее. Но, если их поставить в ситуацию, не предусмотренную их программой, они сразу же остановятся. А робот Виктора выносил суждения, он принимает решения, Эдит сказала, что он без конца совершенствуется, и теперь знает даже то, чего не знал Виктор. Знаешь, что из этого следует? Шют мне все уши прожужжал, прямо замучил меня философией. Он все говорил о человеческом «я» — вначале оно ничего не значит, но постепенно формируется привычками, повторением опытов и так далее. Он утверждал, что это одинаково для робота и для нас. Я не верю. Я так и сказал ему об этом. Тогда он расхохотался и добавил:
«Главное то, что робот действует так, как если бы… если бы… если бы…» Пока мы шли в полицию, он повторил это раз сто.
— Я что-то ничего не понимаю, — сказала Аманда.
— Чего ты не понимаешь?
— Я спрашиваю себя, понимает ли робот то, что он робот.
— Я тоже спросил об этом доктора Шюта.
— Что он ответил?
