Толпа росла. И становилась беспокойной. Волны эмоций прокатывались взад и вперед. Господин Нараян чувствовал, как эти волны прокатываются по горожанам, столпившимся вокруг него, хотя впервые за все то время, что он прожил с ними, он едва понимал, что они означают.
Ему позволили пройти сквозь толпу с обычным для граждан почтением, и теперь он стоял близко к краю вихрящейся тучи машин, которые защищали док, и примерно в двадцати шагах от магистратов, которые нервно размахивали своими стеками. Густой дрожжевой запах толпы наполнил его ноздри. Ее гудящее беспокойство то повышалось, то понижалось, и пронзает его до мозга костей. Время от времени какая-нибудь машина испускала вспышку огня, проходящую над передними рядами толпы, и глаза мужчин и женщин пусто отсвечивали оранжевым блеском, словно множество маленьких искорок.
Наконец корабль миновал храмовый комплекс на том краю города, что примыкал к верхней части реки. Черный клин корабля возвышался над частоколом стройных шпилей и башенок храма. Световые двигатели включили реверс, волны разбились белыми бурунами на ступенях за водоворотом машин и цепью мрачных магистратов.
Рокот толпы резко возрос. Когда толпа хлынула к барьеру, оборонявшемуся машинами, господин Нараян обнаружил, что его несет вперед. Люди вокруг цветисто извинялись за причиняемое неудобство, пытаясь минимизировать свой контакт с ним в давке, как улитки избегают соли.
Вихрь машин разбился на кольца, а магистраты подняли свои стеки и прокричали единственное слово, потерявшееся в реве толпы. Люди в передних рядах упали на колени, закрывая руками глаза и воя: машины поразили их зрительные нервы.
Господин Нараян, к которому машины отнеслись с тем же почтительным уважением, что и граждане, внезапно обнаружил себя изолированным среди стонущих и плачущих граждан, лицом к лицу с рядом магистратов. Один обратился к нему, но он игнорировал этого человека.
Теперь он ясно видел корабль. Тот встал примерно в миле у дальнего конца доков, однако господину Нараяну пришлось закинуть голову назад и еще назад, чтобы увидеть границу ярусов корабля. Как если бы к окраине города причалила гора.
Новый звук прошел по толпе, как ветер проходит по полю пшеницы. господин Нараян повернулся и по далекому проблеску патрульных машин с изумлением увидел, какой громадной стала толпа. Она заполнила всю длинную площадь, а не поместившийся народ стоял на крышах домов вдоль ее периметра. Их глаза были похожи на звездное небо. Все смотрели в сторону корабля, где Дрин, стоя на грузовых салазках, поднимался, чтобы встретить команду корабля.
Господин Нараян закрепил за ушами проволочный заушины своих очков, и корабельная команда, стоявшая на вершине черного судна, вошла в четкий фокус.
Их было пятнадцать мужчин и женщин, все такие же высокие, как Ангел. Они возвышались над Дрином, когда он приглашал их экспансивными жестами. господин Нараян чуть ли не носом чуял тревогу Дрина. Ему хотелось, чтобы команда забрала Ангела и восстановила порядок. И он расскажет им, где ее найти.
Господин Нараян почувствовал укол гнева. Он повернулся и проложил себе дорогу через толпу. Когда он достиг ее неровной границы, все вокруг вдруг посмотрели вверх. Салазки Дрина спускались, унося его гостей в безопасность его плавучего жилища над дворцом из розового песчаника. Толпа хлынула вперед - и все маленькие машины вдруг упали!
Одна приземлилась близко к господину Нараяну, ее корпус разлетелся по швам. Из нее повалил дым. Старуха подобрала ее - господин Нараян учуял как машинка опалила ей ладонь - и швырнула в него.
Бросок пришелся мимо. Господин Нараян был в таком изумлении, что даже не пригнулся. Он мельком заметил замешательство на краю толпы, где она столкнулась с цепью магистратов: некоторые из магистратов бежали, красные их колпаки сложились и упали на спины, другие отшвырнули свои стеки и подняли вверх пустые ладони. Толпа поглотила их. Господин Нараян захромал прочь так быстро, как только мог, сердце его галопировало от страха. Впереди было широкое авеню, ведущее в город, а посредине авеню стояла компактная кучка людей, теснившаяся вокруг высокой фигуры.
Это была Ангел.
***
Господин Нараян пересказал Ангелу то, что сказал ему Дрин -корабль прибудет в город на следующий же день. Это произошло в той же чайной. Она не казалась удивленной. "Я им нужна", сказала она. "Как долго у них это займет?"
"Что ж, они не могут прийти сюда напрямую. Система поддержки Притока позволяет кораблям приземляться лишь в определенных доках, однако после долгого неиспользования машины космопорта неустойчивы и опасны. Ближайшее место, где они могут безопасно причалить, находится в пятистах лигах отсюда, а после этого корабль можно отбуксировать вниз по реке. Это займет некоторое время. Что вы будете делать?"
Ангел провела рукой по своим гладким черным волосам. "Мне нравится здесь. Мне здесь удобно."
Она уже получила место, где жить, в семье богатого торговца. Она привела господина Нараяна посмотреть. Жилье находилось возле реки, небольшой двухэтажный дом, окружающий двор, затененный жакарандой. Люди входили и выходили, занося мебель и ковры. Три человека красили деревянные перила балкона, что шел кругом двора по верхнему этажу. Они красили его в розовый и голубой цвет и весело пели во время работы. Ангел удивилась этой суматохе и засмеялась, когда господин Нараян сказал, что у нее не должно быть преимуществ перед гражданами.
"Они кажутся такими счастливыми, когда помогают мне. Что тут плохого?"
Господин Нараян решил, что лучше не объяснять о группе генов, имплантированных во все расы Сотворенных, и о рефлексе альтруизма непавших. Женщина принесла чаю и стопку хрустящих, тонких как вафли оладий, подслащенных кристаллическим медом. Двое мужчин принесли кресла с балдахинами. Ангел разлеглась в одном, пригласив господина Нараяна сесть в другое. Она чувствовала себя совершенно свободно, широко улыбаясь всякий раз, когда кто-то показывал принесенный ей подарок.
Господин Нараян понял, чего Дрин пугается. Ангел была варваром, перемещенным на пять миллионов лет. У нее нет ни малейшего понятия о тщательном балансе, с которым должно жить с невинными, непавшими людьми, если их культуры должны выжить. Однако, она была вполне человеком, свободным выбирать, а эта свобода неприкосновенна. Неудивительно, что Дрин так хочет, чтобы корабль забрал ее.
И все-таки бурная радость Ангела была так заразительна, что господин Нараян вскоре обнаружил, что улыбается вместе с нею на роскошное изобилие игрушек, рассыпанных вокруг нее. Никто не дарит, если не рад даровать, и никто из дарующих не беден. Единственный бедняк в Сенше - это одетый в небо нищий, который добровольно отверг материальный мир.
