Программа «Б», состоявшая в поддержании эффекта линзы, должна была через равные промежутки времени чередоваться с волновой сеткой программы «А», чтобы дать возможность наблюдать в динамике воздействие полей на материю туманностей. В принципе все было очень просто...
– Интервалы следования соответствуют норме, – Ледерманн попытался оживить атмосферу единственной хорошей новостью, извлеченной с приборной панели. – Четыре секунды плюс-минус десять в минус десятой. Расстояние между линзами в рамках допустимого.
– Если только мы не ошиблись при расчете коэффициента преломления туманности...
– Который, насколько я понял, проводился автоматически во время программы «А». Босс, вам необходимо расслабиться.
– Да ладно. Вы и сами-то говорите несколько громче обычного. Я все еще надеюсь, что вам удастся найти способ использовать коммуникатор для непосредственного наблюдения; тогда мы смогли бы своими глазами убедиться, что все идет нормально, а не делать выводы о ходе эксперимента на основании поведения генератора...
– Вполне возможно... Однако я консервативен и предпочитаю не рассчитывать на то, в чем не могу быть уверен. Даже если мы придумаем, как заставить коммуникатор работать без кристалического преобразователя, готов поклясться, что внедрение нового прибора скажется на общей картине исследуемого явления.
– Если я правильно понимаю, это не относится к кристаллам – только к пространству вокруг них.
– Не уверен. Удалось ли кому-нибудь зафиксировать их воздействие хоть на один из пятнадцати интересующих нас средовых показателей?
– Насколько я знаю, нет. Я... Дик! Что произошло?
Ледерманн не мог ответить, а если бы и дал ответ, то не в том виде, в каком он требовался Тоунеру. Как и начальник, он увидел, что все индикаторы на панели управления, за исключением индикатора рассоединения кораблей, вспыхнули красным светом и по прошествии почти целой секунды снова загорелись зеленым. Если бы космонавты отвлеклись хоть на мгновение, они даже не узнали бы о произошедшем: лампочки как ни в чем не бывало горели ровным зеленым светом.
Первой в голову обоим астрономам пришла мысль, что произошедшее было следствием замыкания в цепи приборной доски; затем они решили, что во всем виновато нервное перенапряжение. Однако после трехсекундной проверки контактов первое предположение пришлось отмести, равно как и второе, выглядевшее неправдоподобным. Оно было маловероятно, так как оба они видели одно и то же.
Тоунер нахмурился и медленно проговорил:
– Приходится признать, что, единственной причиной неполадки может быть только тот факт, что на обоих кораблях одновременно отключились, а потом вновь заработали все приборы, ответственные за функционирование Программы. Если это так, то в волновой сети с обеих сторон образовались пустоты длиной около трехсот тысяч километров, которые через полчаса неминуемо придут в соприкосновение. Теперь нам предстоит выяснить, как это может отразиться на линзах.
– Только не говорите, что вы можете рассчитать это в уме, не располагая точными данными ни о чем, кроме времени, иначе зачем вообще было бы затевать этот эксперимент. Для расчета произведенного обрывом контактов эффекта нужно учесть все разнонаправленные силы Вселенной, – возразил Ледерманн, – а это все равно, что гадать, какая из миллиона монет окажется наверху, если хорошенько потрясти мешок с деньгами.
– Справедливо, – для человека, у которого все дело его жизни принимало неожиданный оборот, Тоунер выглядел несколько отстраненным. – Нам остается лишь отключить генераторы и когда запущенные волны рассеются в пространстве, начать все заново.
– Более того, за время эксперимента до замыкания, сгущения газа, без сомнения, претерпели некоторые изменения. Следовательно, вначале нам необходимо перевести оба корабля в новое место и уже там пытаться повторить эксперимент. Не лучше ли продолжить начатое и дождаться завершения программы? Кроме того, мы не знаем, действительно ли генераторы прекращали работу; несмотря на проведенную проверку контактов, я нахожу, что гораздо легче предположить сбой в работе индикаторов, чем допустить, что все генераторы одновременно вышли из строя, а затем снова заработали. Если мы позволим эксперименту идти своим чередом, самое худшее, что нас ожидает, это потеря двух часов. Это стоит того, чтобы не начинать все заново.
– Отчасти вы правы. Закрыв глаза на случившееся, мы избежим огромных временных затрат, которые потребуются на повторение эксперимента. Но, с другой стороны, нам все равно придется его переделывать, поскольку мы сможем доложить об успешном завершении проекта, если запись показаний сократится на два часа. Нам ничего не остается, кроме как дважды проделать одну и ту же работу.
Ледерманну пришлось кивнуть в знак согласия.
Невозможно описать реакцию Хоя, когда спустя два часа Тоунер как можно деликатнее сообщил космонавтам, празднующим в тот момент под аккомпанемент импровизированного марша избавление от мучительного абсолютного бездействия, о том, что эксперимент придется переделать.
Несмотря на то, что он довел эту информацию самым мягким тоном, на который был способен, сдобрив новость немалой долей лести и подсластив пилюлю обещанием премии, пилоты так и не смогли философски отнестись к создавшейся ситуации. И даже спустя шестьдесят часов, когда их корабли вновь стартовали с «Голиада», оба были заметно раздражены. Возможно, именно их настроение и сказалось на результате всего эксперимента.
Тем не менее, во время новой серии исследований внешних условий они несколько пришли в себя. Благодаря предыдущему опыту им потребовалось всего полтора часа на то, чтобы зафиксировать аппараты относительно друг друга.
– Готово, док, – ликующим голосом доложил Хой.
Голос Тоунера, убедившего себя к тому времени, что во время предыдущего запуска все действительно было в порядке, прозвучал почти так же оптимистично:
– Отлично. Вы быстро справились. Запускаю программу «А». Как далеко вы сейчас находитесь от зоны прошлого эксперимента?
– В нескольких часах полета. Мы не стремились точно фиксировать расстояние. Вам следовало предупредить, что о нем потребуются данные.
– В этом нет необходимости. Расслабьтесь. Да, именно расслабьтесь.
– Вас понял, босс. Мы уже начинаем привыкать к безделью. Пусть все идет своим чередом.
– Пока все в порядке.
Даже на фоне спокойной атмосферы, сопровождавшей второй полет, космонавты ощутили, как по мере прохождения программы «А» всеобщее напряжение нарастало. Несмотря на то, что в первый раз эта часть эксперимента прошла гладко, ни у кого не было уверенности в том, что непонятное явление, нарушившее ход исследования, отдавало предпочтение программе «Б».
