Помолчали.
— Если не секрет, — спросил Андрей, — что вы с председателем не поделили?
Семен Карпович извлек из кармана плоскую банку с махрой, оторвал от газеты аккуратную полоску и, скручивая цигарку, ответил:
— Председатель у нас фигура… А то, что малость повздорили, так это из-за внучка моего, пришел оголец с армии, отработал уборочную и решил метнуться…
— В город.
— Да не в город, в леспромхоз. Приезжал здесь у нас один, агитировал. Деньги, говорит, большие да отпуска длинные… В целом я против, а председатель — хоть сейчас заявление подпишет. Не умеет работников ценить… Долбил ему, долбил — бесполезно!
— А что же он решился вас со мной отправить?
— С кем же еще? — Семен Карпович выхватил из костра веточку, прикурил. — Любого другого Федор за версту не подпустит. А я ему как-никак шурин… Да и к Соколовке у меня интерес существует. Сколько раз на правлении выступал! Но до сих пор она, бедная, как отрезанный ломоть, а раньше, почитай, сорок дворов было, и в каждом не меньше трех душ.
— Вода закипела, — сказал Андрей и сыпанул в котелок заварки.
— Да отодвигай ты, отодвигай, — заволновался Семен Карпович. Растяпа!
— Нормально, — Андрей снял котелок и поставил рядом с головешками. — А сейчас там кто проживает?
— Один Федор и сестра моя за ним, и более — никогошеньки… Кто убег, кто помер… А сынки ихние, то есть племяши мои, давно в городе околачиваются… Сколько раз звал и сестру и его на центральную усадьбу, они — ни в какую. Потому что Федор — куркуль, вцепился в свое хозяйство и сдвинуться боится, а то, что рядом души живой нет, ему даже лучше с его зловредным характером… Посмотри-ка чаек!
— Напрел.
— Летом к ним пастухи наведываются, а зимой, окромя охотников, никого.
Семен Карпович мелко нарезал сала и подвинул его поближе к Андрею.
— Федор гостей-то не очень любит, но ты бойся, главное, поменьше обращай внимания на его выверты; и вот что еще… там у них в хате фотокарточка есть, в рамочке резной, Федор сам эту рамочку смастерил, так не спрашивай, пожалуйста, у них про нее, долго рассказывать, только им неприятно будет…
Андрей что-то промычал набитым ртом.
Перекусив, они еще долго разговаривали. Андрей расстелил перед Семеном Карповичем карту и горячо разъяснял свою задачу. Тот внимательно слушал и водил пальцем по карте.
— Ты только Федору не вздумай расписывать, — сказал Семен Карпович, когда Андрей кончил. — Ох и рассерчает он, если узнает, что на его вотчину покушаются. Ты ему понепонятнее, позаковыристей.
— У вас не соскучишься, — сказал Андрей и плеснул в кружку остатки теплого чая. — То зэки, то отшельники.
Семен Карпович закурил самокрутку и опять склонился над картой.
— Значит, корчевать хотите?
— Если камня не будет.
— Земля там без камня, хорошая земля. Ведь я тоже в Соколовке родился. Вот приедем — я тебе дом наш покажу, как раз почти у самого краю, с резными наличниками. Еще прадед его ставил… Пригнали их сюда аж с самой Украины.
— Далековато.
Затухающий костерок отчаянно дымил. Лошадь продолжала хрумкать сено. Было слышно, как в речке дышит вода, потрескивая тонким ледком вдоль берега.
— Просьба у меня к тебе есть, — сказал Семен Карпович и погладил карту ладонью. — Серьезная просьба.
— Все, что в моих силах.
— За деревней, в березняке одна могилка есть. Так богом тебя заклинаю, оставь вокруг нее хоть полгектара нетронутыми. В ней двадцать три человека лежат. Кличут ее у нас партизанской — только какие там партизаны… Бабы, детки малые да старики… Когда белогвардейцы отступали, побаловались. Младенцев за ноги да об угол… — Семен Карпович отвернулся и стал смотреть на дорогу, как бы дожидаясь кого.
— У нас по инструкции такие места трогать не разрешается, — сказал Андрей и поднялся. — Память есть память.
— Спасибо.
Андрей взял пустой котелок и спустился к речке.
Через пятнадцать минут они тронулись в путь. Отдохнувшая лошадь пошла бойчее. Андрею было хорошо сидеть рядом с Семеном Карповичем, он чувствовал его теплый бок, его дыхание, его силу.
Под бряканье колес задремалось…
Вдруг лошадь встала. Андрея качнуло вперед. Но рука Семена Карповича не дала ему свалиться.
— Гляди, волки, — зашептал Семен Карпович. — Шесть голов, едрена корень!
Андрей закрутил головой, но ничего, кроме пожелтевшей болотины да разбросанных в беспорядке кустов, не увидел.
— Где, где?
— Да вона!
— Бинокль бы сюда…
— Правее излучины, на той стороне, в лес уходят, сволочи!
Наконец и Андрей заметил, как два серых пятна мелькнули промеж редких стволов за опушкой.
— Обнаглели волчары, выводками разгуливают. Лет десять слыхать не было, а с прошлого года пошло-поехало. Зимой чуть Ваську-армяна не загрызли… — Семен Карпович зло выругался. — Куда егерь смотрит? Ему бы только водку жрать да перед начальством выплясывать.
— А я только в зоопарке волка видел. Такой худой, зачуханный.
— Надо будет Федора предупредить. Но-о, пошла, старая…
Дорога изгибалась, повторяя очертания леса. Из-за берез надвигались насупленные сопки. Чаще стали появляться высокие лиственницы с раскоряченными ветвями.
Пошел снег. Он как бы нехотя планировал над утомленной землей, над молчаливыми деревьями. Андрей видел, как снежинки садились на круп лошади и таяли.
Куда только не занесет нелегкая… Вот и опять какой-то медвежий угол, и можно было бы с тоски подохнуть, если бы не дед, а вначале такой язвой показался… И на чем он держится, высох весь…
А действительно красотища, все замерло, лишь снег… Может быть, и останется в душе и в памяти только вот та склоненная береза да сипловатый голос Карповича и острый запах махры…
Как забавно лошадь шевелит ушами… Целое лето прошло, и как быстро, как сумбурно, словно и не было пашен, истомленных солнцем, и унылых болотин, словно приснилось то первое хозяйство, где по-настоящему чувствовал себя инженером… И почему у нее дергается то одно ухо, то другое…
— Сейчас к Бандитской падушке свернем, — сказал Семен Карпович. Хочешь, солонец покажу?
— Скорей бы до деревни добраться.
— Это успеется, уже недалеко.
Андрей закрыл глаза. Нескончаемый снег утомлял. Какая-то неясная тревога шевельнулась в нем.
Скорее бы проскочили эти две недели, а там — сбрить бороденку, обкромсать шевелюру, и в отпуск. Махнуть на запад к тетке. Денег должно хватить. Полевые за три месяца, получка, отпускные, да еще председатель обещал наряд закрыть… А еще лучше никуда не мотаться. Съездить на толкучку, взять стереонаушники и «атташе-кейс» и впасть в спячку…
