Идущий человек был от края солнечной прогалины всего лишь на длину копья, когда вдруг внезапно замер, вглядываясь в переплетение лиан. Немалое число тяжелых уроков, преподанных джунглями, наделили этого человека мудростью, и мудрость эта сейчас властно приказала ему: За этой полянкой можно понаблюдать откуда-нибудь с другого места. Оборванные лианы слишком долго будут хранить здесь память о его присутствии.
Вопрос - куда пойти, вправо или влево? Влево, решил он. Это уведет его в сторону от тропы, которая выводит на прогалину с противоположной стороны. За все это время ему доводилось встречать на этой тропке лишь горстку аборигенов, однако джунгли научили этого человека быть готовым в любой момент встретить смертоносный сюрприз.
Теперь он двигался даже еще более бесшумно и осторожно, чем прежде. Инстинктивное чутье заставило его сойти с мягкого мха, где останутся следы его ног, на более твердую почву. Там ему удалось схватиться за лиану, которая перенесла его над землей на добрые шесть шагов, чтобы сбить следопыта, который, возможно, идет сзади. Лиана подалась под тяжестью этого человека, но не оборвалась. Следов от воздушного путешествия не осталось.
Наконец человек достиг своей цели. Голубые глаза сощурились, когда он рассматривал прогалину. Никаких изменений, никаких движений он не заметил. Человек скорчился в корнях другого громадного дерева и замер. Он был столь неподвижен, что его массивное тело можно было принять за еще один корень дерева.
Окажись поблизости что-нибудь движущееся, и человек, спрятавшийся в корнях, заметил бы это. Однако нужно было принять меры, чтобы обнаружить противника не слишком поздно. На мослатых коленях спрятавшегося лежал двуручный меч. С пояса свисал кинжал, а к одному из корней были прислонены два самодельных копья. И если бы кто-нибудь оказался в непосредственной близи от сидящего в корнях человека, мечу и кинжалу или копьям (а может быть, и тому, и другому, и третьему) довелось бы испить человеческой крови.
В этом человек также напоминал льва. Кстати, и звали его в этих краях Амра - Лев. Имя, по праву заслуженное в битвах. Хотя сам человек не давал себе труда особенно долго помнить обо всех этих битвах.
Его настоящее имя было иным. Оно полностью соответствовало его северным глазам. Звали человека Конан, а земля, давшая ему жизнь, была каменистая и холодная Киммерия.
Кубванде, сын Д'Бено, носил головной убор, а также полосатую набедренную повязку из шкуры зебры. Это указывало на его принадлежность к иккако - бамульский титул, означающий нечто вроде .
У Кубванде также имелся крепкий щит, обтянутый шкурой кабана, два копья с острыми наконечниками из железа, добываемого в здешних Пределах, и верная боевая дубина с вырезанными на ней знаками, охраняющими против колдовства. На лодыжках Кубванде носил браслеты из перьев птиц, умерщвленных ягодами и корнями, о которых знают лишь бамульские колдуны.
Кубванде надеялся, что сегодня еще до заката все это оружие ему понадобится.
И не только потому, что сегодня предстояла охота на дикого кабана. Само собой, кабан свиреп и опасен, и во многих хижинах недосчитаются мужчин после схватки с бешеным зверем. Но дело было не только в этом. Нынче Кубванде шел на охоту вместе с квамо (великий военный вождь) Идоссо.
Квамо отнюдь не слыл смертельным врагом Кубванде, поскольку даже Идоссо понимал, что человек должен время от времени спать. Пока человек спит, он должен быть уверен, что тех, кто желает его смерти, достаточно мало, дабы одолеть тех, кто поставлен охранять спящего. Вовсе не было секретом между двумя воинами, что Идоссо мечтает стать следующим военным вождем бамула, а Кубванде хочет, чтобы военным вождем стал кто угодно, но не Идоссо. Однако это разногласие до сих пор еще не приводило к военной усобице между ними. Более того, Кубванде с готовностью бы принял Идоссо, коему и боги, и люди возносят почести, если бы... Если бы он прислушался к совету Кубванде.
Кубванде все еще думал о том, какую пользу можно извлечь из охоты на кабана в обществе Идоссо. Идоссо был велик ростом. Лишь немногие из народа бамула могли сравниться с ним статью. И сколь велик ростом, столь он был и силен; нрава же был свирепого, но не без хитрости и коварства. Опасный человек. Об этом свидетельствовали проломленные, и вываренные черепа врагов, выставленные перед хижиной Идоссо на всеобщее обозрение - для назидания.
Будучи от природы человеком неглупым, Кубвавде надеялся сохранить на плечах свой собственный череп. А это означало избегать прямых стычек с Идоссо до тех пор, пока он, Кубванде, не будет уверен в победе над ним.
А впрочем, столь ли опасна борьба с Идоссо? Кубванде знал, что у Идоссо имеются кровные враги среди родственников тех, кого он сразил. У этих родственников, возможно, не хватит силенок самим сразить Идоссо. Но кое у кого из них имеется влияние на более сильных военных вождей. Кроме того, как ни крути, а Кубванде - это не какая-нибудь девчонка-сирота, забава мужчин, а могучий воин, куда более полезный для племени живым, чем мертвым.
Конечно, все будет именно так, как пожелают боги. Однако Кубванде был из тех, кто предпочитает самостоятельно распоряжаться собственной жизнью и планировать ее по-своему до тех пор, пока боги не выразят прямо противоположного желания. Ну а сегодня он хотел, чтобы охота была успешной, чтобы удалось взять жирного кабана и чтобы после охоты было пиршество с жареной свининкой, чей запах и вкус даже мерзостное присутствие Идоссо не в состоянии будет испоганить.
При этих мыслях Кубванде облизал губы, нацелил воображаемое копье на воображаемого кабана шагах в пятидесяти справа, метнул и оружие глубоко ушло между щетинистыми лопатками зверя. Кабан сделал два шага, затем упал на колени, перевернулся на бок и издох...
- Кубванде! - окликнул его Идоссо. - Мы в мире с Рыбоедами?
Кубванде не ответил, но ощутил стыд. Настоящий воин не должен позволять глупому воображению брать верх над волей и рассудком.
- Опасность от Рыбоедов невелика, - отозвался наконец Кубванде. - Кроме того, я думаю, что после нашей битвы с ними они еще слишком тощи желудками, чтобы отважиться на новую.
Идоссо ухмыльнулся, показав передние зубы с ритуальными надпилами, указывающими, что их обладатель убил льва копьем. Именно Идоссо в последний раз водил племя бамула на Рыбоедов и собственными руками сразил шесть вражеских воинов.
Кубванде подумал, что человек, столь подверженный лести и хвастовству, вряд ли подходящая кандидатура для военного вождя. Впрочем, военный вождь со слабостями - это тоже полезно.
Настало время оглянуться назад. Кубванде и шестеро других воинов замерли, обернулись назад к тропе и подняли копья. Один из охотников дунул в костяной свисток. Переливчатый свист вызвал ответный пересвист всевозможных птиц, однако в поднявшемся гвалте не было слышно ни людских голосов, ни воя духов.
