Нет, я не просто услышал, я пел, старательно пел, широко раскрывая рот, какую-то тарабарщину вроде "Анырам о кёзал анымен...", и выходило на мотив "Я помню чудное мгновенье...", хотя слух у меня, прямо скажу, неважнецкий и мелодии такого уровня совершенно мне недоступны. Я пел дрожащим голосом, не в силах с собой совладать, чувствовал я себя преотвратно, но при всем том страстно желал допеть свою песнь до конца, и, когда Фарафонов жестом дал мне понять, что эксперимент закончен, я замолчал с неохотой.
- Ради бога, простите, - сказал Фарафонов, ласково на меня глядя. - Я отлично понимаю, как это неприятно, но, увы, другого способа вас убедить я не вижу.
- Что это было такое? - раздраженно спросил я Фарафонова.
- Один из языков тюркской группы, - пояснил Фарафонов, - который вы, естественно, не знаете.
- Слушайте, вы страшный человек! - сказал я, передернув плечами. - Как вам это удается?
- Может, все-таки гипноз? - простодушно спросил Фарафонов.
- Не считайте меня дурачком, - твердо ответил я. - Гипнозом здесь и не пахнет. Человек, находящийся под гипнозом, не может говорить на незнакомом ему языке, это строго доказано.
- Так вы ж не говорили, - кротко возразил Фарафонов. - Вы пели. И между прочим, пели довольно похабно...
- Это несущественно, - перебил я его, покраснев. - Главное - то, что я себя слышал. Слышал и не мог понять, хотя понять старался. Следовательно, сознание мое вовсе не было подавлено. Подавлена была только моя воля.
- И что же? - спросил Фарафонов.
- Да ничего. Я просто хочу узнать, как вы сами это объясняете.
- А никак! - ухмыльнувшись, сказал Юрий Андреевич. - Пользуюсь, не задумываясь. Как зажигалкой. Я просто говорю себе: человек должен сделать то-то и то-то. А отчего он это делает - меня не касается.
- Не верю! - Я с ненавистью посмотрел Фарафонову в лицо.
Юрий Андреевич снова стал серьезным.
- Зачем же так резко? - проговорил он укоризненно. - Откуда мне, шоферу третьего класса, пусть даже окончившему юридический факультет, откуда мне знать такие тонкости? Положим, для внутреннего обихода я кое-как еще свой дар объясняю. Допустим, все дело в разнице электрического потенциала спинного и головного мозга. Нормальные люди не умеют этой разницей управлять, а Фарафонов умеет. Он посылает на объект низкочастотный импульс, в котором закодирована программа действий, мысленно им проделанных. Но выносить эту доморощенную идейку на суд просвещенной публики Фарафонов стесняется. Впрочем, вы, как я понимаю, тоже не специалист.
- Какого же рода услуги вы от меня требуете?
- Во-первых, я не требую, а только хочу. Во-вторых, не услуги, а сотрудничества. Притом добровольного. Иначе, простите, наш разговор беспредметен. Я мог бы заставить вас... виноват, об этом больше ни слова. Я вижу, эта тема вам неприятна. Согласны ли вы со мною сотрудничать?
- Конечно, нет! - сказал я жестко. - По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, в чем это сотрудничество будет выражаться.
- Ну, это само собой! - добродушно проговорил Фарафонов. - Но прежде скажите мне откровенно: как вы считаете, возможно ли этот мой дар использовать в каких-либо высоких генеральных целях? Или же Фарафонов - пустая игрушка природы?
Вопрос Юрия Андреевича застал меня врасплох. Но, поразмыслив, я вынужден был согласиться, что дар этот небесполезен. При этом в заднем углу моего сознания метнулась смутная мыслишка о Конраде Д.Коркине, но я заставил себя о ней позабыть.
- Отлично! - с удовлетворением сказал Фарафонов. - Ну а теперь ответьте на такой вопрос, - при этом он понизил голос и навалился грудью на стол. - Вы сами не могли бы эти цели определить? А, Володя?
Пожав плечами, я ответил в том смысле, что так вот, сразу, без подготовки, - нет, не рискнул бы.
- Да кой вам черт сказал, что без подготовки? - рассердился Фарафонов. Готовьтесь, размышляйте, определяйте - и будем работать рука, так сказать, об руку. Любое ваше указание Фарафонов примет беспрекословно. Могу дать письменные гарантии. 10
Я взволновался: согласитесь, было от чего взволноваться. Такого предложения я от Юрия Андреевича не ожидал. Чего ожидал? Да чего угодно, вплоть до проекта ограбления банка или похищения авиалайнера.
- А сами-то вы что же? - спросил я осторожно и тоже понижая голос.
- Я пас, - устало усмехнувшись, сказал Фарафонов. - Фантазии не хватает. Вот кошек мучить - на это я гожусь. Официанток дрессировать - тоже. И знаете, тоска иногда забирает: такой, понимаете ли, уникальный дар, а тратится на мелочи. Нелепость, трагическая нелепость!
Впервые за время нашего разговора в голосе Юрия Андреевича прозвучало неподдельное чувство, и это меня тронуло. Я посмотрел на Фарафонова внимательнее. Передо мной сидел усталый человек, изрядно потрепанный жизнью и почти наверняка одинокий. Мешки под глазами, седина в волосах, корявые пальцы с нечищеными ногтями. Маленькие глазки его терпеливо моргали и даже как будто слезились.
- Ведь если разобраться, - после паузы продолжал он, - практически Фарафонов всесилен. Он может кого угодно толкнуть на какой угодно поступок. Нет в мире человека, который в присутствии Фарафонова сумел бы сбалансировать свой электрический потенциал. Наполеон и Бисмарк, царь Дарий и Рамзес Второй ходили бы передо мной на задних лапках. Но я не рвусь в большую историю. Более того: ее ход меня в общем устраивает. Есть сотни тысяч обыкновенных людей, которые по тем или иным причинам тормозят естественный прогресс. Найти их, подтолкнуть в критическую минуту - и механизм большой истории станет работать без перебоев. Но как найти? Кого подтолкнуть? А может быть, удержать? Тут Фарафонов прискорбно некомпетентен.
- Конечно, ответственность на вас огромная, - сказал я уже значительно более миролюбиво. - И то, что вы не хотите всецело на себя полагаться, свидетельствует в вашу пользу. Но самым простым и естественным шагом было бы, не доверяясь частному лицу, обратиться в соответствующие организации.
Юрий Андреевич нахмурился.
- Какие же, по-вашему, организации, - спросил он угрюмо, - должны заинтересоваться Фарафоновым? Министерство юстиции? Или, может быть, Министерство культуры?
- А почему бы и нет? - сказал я, воодушевляясь. - На первых порах поставить перед собой частную задачу... к примеру, предотвращение правонарушений. Чувство перспективы придет после первых же успехов.
- Ко мне - возможно, к организации - сомневаюсь, - возразил Фарафонов. - Я далеко не уверен, что природа нацелила Фарафонова на предотвращение правонарушений, как вы изволили выразиться. Кроме того, чисто технически это довольно сложно. Чтением мыслей Фарафонов не занимается, и оказаться на месте преступления за минуту до начала он может только случайно. Преступление, как правило, непредсказуемо, Володя, вы об этом забыли. А большинство решающих поступков предсказуемо и совершается как раз в рамках правовых норм. Либо не совершается. И тут никакие организации не помогут.
