Грегори повернулся на койке, которая при полуневесомости в корабле казалась мягкой, как облако, и беспомощно выругался. Ведь никто ничего им не говорил!
Задумайтесь о составе и методе выброса обычного помойного ведра. И представьте, что случится с мусором после того, как он попал в безвоздушное пространство...
Объедки, картофельная кожура, пластиковые консервные банки, тубы для питания в невесомости, спитой чай, кристаллы сахарного песка... Стюард или свободный от вахты космонавт вытащит контейнер с мусором ко входному люку, натянет скафандр, выйдет наружу и несколько минут подождет. Эти минуты нужны для того, чтобы жидкость полностью испарилась из объедков и помойное ведро стало совершенно чистым. Ведь мыть посуду в космическом корабле, в невесомости, – пустая трата воды и усилий, куда экономичнее вакуумная чистка. Затем стюард просто высыплет мусор в пространство. Правда, ему придется поднатужиться, чтобы мусор отлетел подальше. Ведь в космосе предметы в свободном падении стремятся приблизиться к крупной массе. А если корабль облепят картофельные очистки, пассажиры будут недовольны. Не говоря уже о капитане корабля.
Выброшенные частицы мусора разлетятся веером. Через несколько секунд они уже будут в пятидесяти ярдах, через час займут несколько кубических миль пространства и даже спустя годы они будут разлетаться все дальше. Поскольку поток мусорных частиц будет иметь первоначальную скорость, равную скорости корабля, из которого они вылетели, то они будут двигаться много быстрее любого метеоритного потока в пределах Солнечной системы. Скорость их может быть достаточной для того, чтобы вылететь за пределы системы, но рано или поздно тяготение нашей звезды заставит их искривить орбиту и постепенно возвратиться к планетам. К тому времени искусственный поток метеоритов распространится вширь и сольется с другими подобными потоками – мусором, выброшенным с корабля накануне или на следующий день. Ведь их скорость и направление движения идентичны. Влияние гравитационных полей планет может заставить этот поток вращаться и конденсироваться, а может, наоборот, раскидать его в разные стороны.
Может быть через десятилетия этот поток окажется на пути других кораблей. Это будет сверхбыстрый, смертельный ультраразрушительный дождь метеоритов, занимающий тысячи миль пространства.
Космос беспределен, и частицы в подобном потоке так широко разлетаются, что корабль может пройти сквозь поток, не встретив ни единого метеорита. Но за последние полтораста лет в пространство выброшено столько мусора, что не всем кораблям так везет.
Когда-то люди смеялись над тем, что корабль может погибнуть, столкнувшись с чаинкой или замороженной картофельной кожурой. Но Грегори знал, что космонавты не смеются над такими шутками.
С этой мыслью Грегори уснул.
Через шесть часов Грегори проснулся, помылся, оделся и прошел на мостик, чтобы сменить Хартмана. Нолану оставалось еще четыре часа вахты, и он склонился над пультом связи, как всегда успевая заниматься разными делами одновременно. Уму непостижимо, как лейтенант умудрялся вникать в базар голосов в шлемофоне, в то время как его руки настраивали приемник, а глаза не отрывались от технического справочника на коленях.
Грегори попросил Хартмана, чтобы тот поднял Колфилда и, прежде чем сам уляжется спать, приготовил всем чего-нибудь поесть.
Хартман кивнул и немедленно приступил к выполнению приказа, как и положено молодому лейтенанту.
Когда Колфилд вошел, вид у него был невыспавшийся, он явно нервничал и, как показалось Грегори, сопротивляемость его была низка. Нолан поглядел на него, и Грегори понял, что Нолан разрывается между желанием послушать допрос и продолжать чтение. В конце концов он захлопнул книгу, вытащил капсулу из одного уха и приготовился слушать радиоразговоры и допрос одновременно.
Грегори включил магнитофон и быстро сказал:
– Надеюсь, вы выспались. Сядьте сюда, пожалуйста. Расскажите мне о том событии. Только не ту версию, что вы излагали одиннадцать лет назад. А правду. И прошу вас, не тратьте усилий на ложь, – добавил он. – Мне известно достаточно, чтобы вас поймать.
Несколько секунд бывший механик собирался с мыслями. Затем вяло произнес:
– Это был метеор... Он был во всем виноват. Он был велик, но его скорость относительно нас была невысока, поэтому при столкновении он не испарился. Он пролетел рядом с пультом управления, разбил антенны связи, пронзил защитную стенку реактора и вылетел... После того как поврежденные отсеки были изолированы и пассажиры успокоились...
– Когда это случилось? Точно!
Колфилд потер глаза.
– Мы покинули земную орбиту восьмого июня в двенадцать ноль-ноль. Мы разгонялись до полудня пятнадцатого июля. Затем реактор был выключен. Предполагалось, что мы будем в свободном полете двадцать пять дней, а затем начнем тормозить, чтобы перейти на орбиту вокруг Ганимеда. Метеор ударил нас рано утром на седьмой день свободного полета. А может быть, это случилось на девятый день...
– Придется быть точнее, – сухо сказал Грегори. – Но мы вернемся к этому вопросу позже. Рассказывайте, что произошло после столкновения.
Колфилд стал говорить о том, что произошло после столкновения. Чрезвычайно тяжелые реакторы, которые были на «Подсолнечнике», невозможно было поднять и поместить в корабль целиком, поэтому их защитную оболочку сделали разборной из сложным образом скрепленных свинцовых кирпичей. Метеор выбил часть этой оболочки, расшатав кирпичи настолько, что они стали ситом для радиации.
Экипаж постарался починить защиту с помощью манипуляторов, но возможности их были ограничены и до конца исправить положение не удалось.
К тому времени, как реактор был починен, они уже находились в свободном полете девятнадцать дней и только тогда окончательно убедились, что пролетят мимо Ганимеда. Даже если бы вместе с атомной тягой они использовали химические ракеты, все равно скорость погасить не удалось бы.
Их единственный шанс был облегчить корабль.
– И вы, разумеется, это сделали, – перебил его Грегори, – поскольку вам удалось достичь Ганимеда. Но что и когда вы выбросили? И что об этом думали пассажиры и команда?
– Пассажиры ничего не знали, а команда молчала, чтобы не подводить капитана, – ответил Колфилд. – Уже в то время законы против выброса мусора в пространство были жесткими и наказание тяжелым. Но еще оставалось немало космонавтов, которые не считали выброс преступлением, во всяком случае серьезным. Кроме того, все понимали, что капитан был движим в первую очередь заботой о безопасности пассажиров.
