Они стояли позади и смотрели на чешуйчатое, зеленое, трехметровое тело. Под его весом плот осел глубже.
Из длинного разреза вытекало что-то липкое. Уоррен притащил банку и зачерпнул эту жидкость. Она была не густая и бледно-желтая. Уоррен не слышал, как подошла, всхлипывая и запинаясь, Роза, когда он поднес банку к губам.
На мгновение он ощутил прохладный, слегка острый вкус. Он открыл рот пошире, но тут Роза выбила банку у него из рук. Банка загремела по палубе.
Его удар бросил Розу на колени.
— Зачем? — пронзительно крикнул Уоррен. — Ты заботишься только…
— Неправда, — быстро и невнятно заговорила она. — Отвратительно. Они не… не обычные для… для еды.
— Ты хочешь пить? Хочешь жить?
Она покачала головой.
— Ах, да, но… не так. Может быть…
Уоррен холодно поглядел на нее, и Роза отошла. Из туши капало. Уоррен засунул под нее бревно и подставил банку. Он выпил первую наполнившуюся банку, потом вторую.
Спинные и брюшные плавники обвисли. В воде Уоррен видел их широко распростертыми, точно крылья. Выступающая коробка мозга и выпученные глаза, казалось, сошли со своих мест, даже странная морда выглядела какой-то сжатой. Тело было гладкое, как у большой рыбы. Уоррен слышал, как кто-то говорил, что эволюция навязывает изящные формы тела любому быстро плавающему существу, живущему в океане.
Вокруг передних плавников и каждого брюшного у Роителя была чешуя. Кожа выглядела толстой и прочной. Уоррен не помнил, таких ли он видел на фотографиях три года назад, но тогда еще никто не слышал о Роителях-разведчиках. Они изменились.
Роза скорчилась под навесом. Однажды, когда он пил, она произнесла какое-то слово, которое он не понял.
Третью банку Уоррен зажал между досками, чтобы она не опрокинулась. Потом он разрезал тело и нашел мягкие, мясистые места, уязвимые для стрелы. Он изучал вены, артерии и веревки мускулов. На голове были большие натянутые пленки, имевшие какое-то отношение к слуху. В мешке на животе высохшие пряди обвивали какую-то сильную мышцы. Вокруг плавников, где кожу прикрывала чешуя, были мелкие косточки и хрящи, казавшиеся совершенно бесполезными.
Пока он работал, подошла Роза. Ее мучила жажда. Она облизала губы и, наконец, схватила банку и начала пить.
* * *
Уоррен вел счет дней, делая каждое утро зарубки на суку дерева. Ритуальный осмотр стал критической частью борьбы за жизнь. Соленые водяные брызги вызывали чесотку. Убийство Роителей тоже стало ритуалом. Разведчики появлялись теперь возле плота с интервалами не больше, чем в три дня. Тогда Роза вставала и била рубашкой по воде. Существо плавало возле, разглядывая их, затем подплывало, чтобы нанести удар, к выступающему углу плота, и Уоррен пускал стрелу в незащищенное место.
Роза сжималась под прикрытием бревна и ждала, пока Уоррен выпотрошит тело, выпустит кровавую жидкость из плавниковых мешков и, наконец, кислый сироп из глаз.
С каждым новым убийством Уоррен узнавал о них больше. Он воспользовался остатками имевшейся у них ткани и сделал мешочки, чтобы хранить в них мясо, а затем выжевывать из него каждую каплю влаги. Временами их тошнило от этого. Тогда Уоррен стал вялить куски мяса на солнце. Получилось не так уж плохо. Они питались большими кусками мяса, в которых было много столь необходимой им жидкости.
С каждым убийством Роза становилась все более замкнутой. Она задумчиво сидела на палубе, что-то бормотала и напевала себе под нос. Уоррен работал и размышлял.
На двадцать первый день плавания Роза разбудила Уоррена. Он нехотя вышел из забытья, заменявшего ему сон. Роза закричала.
В холодной глубине воды промелькнуло что-то тонкое и голубое. Затем оно выпрыгнуло в воздух и вновь нырнуло, подняв брызги пены, а потом выплыло уже на каком-то расстоянии из крутой стены волны, вращаясь в бледном свете восходящего солнца.
— Скользитель, — пробормотал Уоррен. Это был первый Скользитель, которого он когда-либо видел.
Роза снова закричала. Уоррен, всматриваясь в холмы и долины двигающейся воды, моргал, следя за ее пальцем. В десяти метрах от них качался на волнах серый цилиндр величиной с его руку.
Уоррен схватил ветку, которую использовал для отметки дней. Руки его распухли от постоянной сырости, и кора ветки врезалась в них. В воде не было видно движущихся зеленых очертаний. Уоррен стоял на краю плота, ожидая, пока цилиндр подплывет ближе.
Прошло много времени. Цилиндр по-прежнему качался на волнах, не подплывая вплотную к плоту. Уоррен лег на прогнившую доску и вытянул руку, но ветка была короче, чем нужно, на целый метр.
Он отполз назад и расслабился, отдыхая. Руки тряслись. Он мог бы доплыть до цилиндра несколькими быстрыми гребками и принести его на плот, но чувствовал, что нельзя рисковать. Он сильно ослаб, это утомит его еще больше, и его сознание может быть затянуто в те бесконечные пещеры, в которых блуждает сознание Розы. Он должен продержаться. И не рисковать.
Уоррен встал и шагнул назад.
Перед плотом взвился фонтан водяных брызг. Тонкое тело метнулось в воздух, и Уоррен бросился на середину плота, выхватив нож.
Но Скользитель обогнул плот, врезался в воду и исчез, а затем вырвался на поверхность и схватил пастью цилиндр. Он подпрыгнул, перевернулся в воздухе, и цилиндр упал на плот. Скользитель еще раз прыгнул, голубовато-белый, и исчез в бесконечных пучинах моря.
Роза сжалась под навесом. Уоррен осторожно поднял цилиндр. Он был гладкий, правильной формы, и что-то в нем говорило Уоррену, что он не создан руками человека. Вокруг него тянулась щель, как на лопнувшем помидоре, и с одного конца цилиндр был морщинистый.
Уоррен потер его, подумал, повернул концы… Цилиндр раскрылся с негромким хлопком. Внутри был свернутый лист из какого-то серого, немного упругого материала. Уоррен развернул его.
СЕЧТОН КСМЕНАПУ ДЕ АН ЛАНСДОРКОРРЕН СВ С В СПОСОБЕН САГОН МКСИЛ СУДНО АНСАГЕН МАНЛАТС ВИР УНС? ФТХ АСДОЛЕНГС ЕРТИ ЗЕМНОЙ ПРОФУИЛЕН СО НИШИ НАГАРЕ КАЛЛЕН КОПЕТ ЗЕМНОЙ УМИ
Уоррен всячески комбинировал эти слова и пробовал читать их подряд, стараясь найти в них хоть какую-то логику. Он предположил, что это не код. Некоторые слова были немецкими, также встретилось несколько английских, японских, остальные были бессмысленными либо на совершенно неизвестном ему языке. АНСАГЕН — по-немецки, говорить? Он знал всего лишь несколько немецких слов, которые подцепил у морских торговцев.
Текст был написан четким шрифтом, похожим на газетный.
Больше Уоррен ничего не мог сделать. Роза не выражала никакого желания взглянуть на лист, когда же он заставил ее, она только покачала головой: нет, она не может перевести никакие из этих слов.
